Светлое вильмштадтское, которое привез в харчевню при почтовой станции Георг, отличалось легкой горчинкой и прекрасно освежало; выпил его с удовольствием. И не я один. Непривычная к столь жаркой погоде Марта после нескольких длинных глотков даже стянула с головы шляпу и принялась обмахивать раскрасневшееся лицо. Ее успевшие отрасти серебристо-белые волосы слиплись от пота и висели сосульками.
Наш проводник все никак не мог закончить расчеты с владельцем заведения, и я заказал еще пива, а Микаэль, ничтоже сумняшеся, налил в свою опустевшую кружку вино из прихваченного в дорогу меха.
— Не развезет тебя? — усомнился я.
В ответ бретер удостоил меня хмурым взглядом и сделал добрый глоток пойла.
— Развезет-развезет, — покивал он в силу природной склочности. — Но я предлагал в Вакенхальде заночевать!
— В запределье тебя с такими предложениями! — огрызнулся я. — Тебя послушать, надо винный погреб выкупить и упиться до смерти!
— Идея! — мечтательно сощурился маэстро Салазар, потом махнул рукой. — Да расслабься! Не развезет меня.
Я только фыркнул и перевел взгляд на Марту и Уве, которые сидели друг напротив друга на дальнем конце стола. Школяр что-то втолковывал ведьме и увлеченно водил по столешнице пальцем, который то и дело макал в кружку с остатками пива. Девчонка хмурилась, но время от времени все же кивала.
Судя по всему, Уве всерьез отнесся к своим новым обязанностям наставника, вот только объяснял подопечной не основы каллиграфии или арифметики, а какое-то из эфирных плетений и точно не базовую основу, а некий продвинутый узор. Слишком уж затейливый рисунок выводили его пальцы, да и на маэстро Салазара эта парочка исподтишка кидала взгляды более чем откровенные.
— Наивные детишки задумали какую-то каверзу, — вздохнул Микаэль, пристально глядя в плескавшееся на дне кружки вино. — Кого-то сегодня точно отшлепают по тощей попке…
— Не такая уж она и тощая, — усмехнулся я, допив пиво.
Бретер посмотрел на меня с нескрываемым недоверием, и это смогло бы произвести впечатление, не зажмурь он при этом левый глаз.
— Предупреждал же, — вздохнул я, — что развезет.
— Развезло-развезло, — подтвердил маэстро Салазар. — Но в главном-то я прав, так?
— Отшлепают, не сомневайся, — с ухмылкой подтвердил я. — Так или эдак.
Микаэль кивнул, икнул и предупредил:
— До ветру схожу.
Он выбрался из-за стола и отправился в нужник, насвистывая на ходу. Шататься бретер при этом не шатался и пьяным отнюдь не казался, разве что излишне экспрессивно дирижировал сам себе рукой. Я оглянулся на телегу и увидел, что вдобавок к бочонкам в ней размешают еще какие-то тюки; погрузка уже явно подходила к концу.
И точно — заметив мой интерес, Георг подошел, вновь стянул с головы шляпу и сказал:
— Можем ехать, сеньор, если вы закончили.
Я поднялся с лавки и хлопнул ладонью по столешнице:
— Подъем!
Марта и Уве встали из-за стола, при этом школяр так и продолжил что-то негромко толковать девчонке, да и когда мы забрались в седла, эта парочка стала держаться вместе и нас с маэстро Салазаром нагонять не спешила.
Микаэль расправил усы и подмигнул:
— Интригуют-интригуют!
Я кивнул, но меня сейчас не особо интересовало, какую именно каверзу задумали разобидевшиеся на бретера юнцы, куда больше занимали тут и там зеленевшие листвой рощицы, словно специально предназначенные для укрытия в засаде. Впрочем, волновался на этот счет я недолго. Дорога оказалась оживленной, навстречу нам то и дело попадались катившие в сторону границы обозы, иногда мы и сами, хоть ехала телега не слишком быстро, обгоняли процессии пеших путников и тяжело нагруженные возы. Да и армейские разъезды в цветах герцога поначалу встречались едва ли не каждую четверть часа.
Помимо кавалерийских отрядов, в приграничных землях герцогства хватало опорных пунктов, на околицах деревень и дворянских усадьб маячили сторожевые вышки, а замки окрестных сеньоров внушали уважение основательностью строений и высотой оград. Постепенно солдаты герцога перестали попадаться на глаза, на смену им пришли наемники и местное ополчение. Те по дорогам уже не разъезжали и бездельничали в поселениях, куда мы заворачивали, чтобы дать отдых лошадям и перевести дух самим. Солнце сегодня жарило просто немилосердно.
Немного легче сделалось лишь к вечеру, когда телега, вслед за ней и мы, свернула с торного тракта и запылила по дороге, проложенной напрямик через поле. Солнце к этому времени уже начало касаться верхушек деревьев, одуряющая жара перестала давить своей незримой дланью, в траве застрекатали кузнечики, принялись с писком носиться над самой землей ласточки.