— Какое — такое? — вздохнул я. — Ты отдышись, не части. Излагай с чувством, толком, расстановкой…
Уве сделал еще один глоток и лишь после этого начал рассказывать о столь взволновавших его событиях.
— Из ратуши я пошел в таверну «Под свиньей», думал встретить Эберта, если они еще не покинули город, — сообщил нам школяр. — А там — толпа! Не в таверне, у нашего отделения. Все злые как черти, за ворота пытаются прорваться, а их стражники не пускают. Заезд перегородили и палками самых резвых охаживают!
— Дела-дела! — присвистнул маэстро Салазар.
— Из-за чего сыр-бор? — спросил я. — Уве, ты ведь послушал, о чем люди толкуют?
Школяр смущенно покрутил головой:
— Ну, они ругались в основном, магистр. И были очень злы на школяров. Я не рискнул приставать с расспросами…
— Наверное, оно и к лучшему, — решил я после недолгих колебаний.
Маэстро Салазар хмыкнул и многозначительно произнес:
— А маркиза об этом ни словом не обмолвилась. — Он покрутил ус и добавил: — Странно-странно. Подозрительно!
— Она и не должна перед нами отчитываться, — заметил я и поднялся с табурета. — Давай-ка прогуляемся.
Микаэль кивнул:
— А давай!
— Мне с вами? — с надеждой уточнил Уве.
— Иди микстуры пей, — распорядился я.
— Да я…
— Бегом! — рыкнул на школяра маэстро Салазар и похлопал в ладоши. — Давай-давай!
Уве отошел к двери, развернулся и неуверенно попросил:
— Жезл верните.
— Еще чего удумал! — фыркнул бретер.
— Но…
— Проваливай!
Микаэль метнул в школяра грязное полотенце, и тот спешно юркнул за дверь. Я покачал головой:
— Не слишком ты с ним круто? Это его жезл.
— И его жизнь, — кивнул маэстро Салазар. — Все так. Но нравится он мне, пусть поживет еще.
— Не сгущай краски, — поморщился я.
Микаэль порывисто поднялся и раскинул руки.
— Посмотри на меня! — потребовал он. — Оцени мое эфирное тело!
Я рукой махнул:
— Брось!
— Нет, ты посмотри! — начал горячиться бретер и с силой врезал кулаком по раскрытой ладони. — Оно всмятку! Я перегорел! Мне уже при всем желании не выправить эфирное тело. И черт бы с ним, проживу как-нибудь, но я не просто лишился способностей и убиваю тех, кого пытаюсь лечить, на меня и самого теперь целительная магия не действует. — Он указал на лоб. — Видишь какой рубец остался? А у тебя за полдня порезы затянулись!
— Мы сейчас об Уве говорим, не о тебе и не обо мне.
— У пацана едва залечено проткнутое легкое! И залечено оно, заметь, магией. Если он в том же темпе продолжит гробить свое эфирное тело, то не доживет и до осени. Рана просто откроется, а там у него еще и легочная артерия повреждена ко всему прочему.
Маэстро Салазар понимал в целительстве куда больше моего, так что я оспаривать его мнение не стал и лишь спросил:
— Ничего нельзя сделать?
Бретер пожал плечами, налил в кружку вина, выпил.
— Самоконтроль, — произнес он после этого. — Полностью отказываться от тайного искусства нельзя, но надо знать меру. Меру-меру. Понимаешь?
— Да чего тут не понять? — хмыкнул я и предупредил: — Встретимся на конюшне. — А сам поднялся в комнату, прихватил трофейный пистоль, отыскал Уве и погнал того обратно в подвал.
— Зачем мы здесь? — удивился школяр.
— Будешь держать оборону до нашего возвращения в город, — объявил я с непроницаемым выражением лица.
У слуги дернулся глаз.
— Вы серьезно, магистр?
Я выставил у дальней стены крышку бочонка, вернулся к слуге и вручил мешок с трофейным кавалерийским пистолем, принадлежностями для чистки и пороховницами. Школяр разложил все это богатство на столе и не удержался от восхищенного цоканья языком.
— Это мне?
— Владей!
От удивленной улыбки школяра не осталось и следа.
— Намекаете, на магию мне больше полагаться не стоит?
— Твоя жизнь, — пожал я плечами и выложил на стол выправленный сеньорой Белладонной патент на огнестрельное оружие. — Если еще не проникся осознанием того простого факта, что колдуны умирают точно так же, как простецы, мне до тебя уже не достучаться. Нужен козырной туз в рукаве или нет — решай сам.
Уве нахмурился было, но не удержался и принялся с интересом вертеть оружие в руках.
Ну еще бы! Собственный пистоль — это же мечта любого мальчишки, пусть даже он десять раз маг.
Я в двух словах объяснил, как управляться с оружием, проконтролировал процесс заряжания и указал на крышку бочонка:
— Целься!
Паренек вытянул руку, я отступил на шаг назад и зажал уши ладонями. Грохнул и заметался под сводчатым потолком хлопок выстрела, затянуло все сизое марево порохового дыма. Когда оно рассеялось, стало видно, что пуля лишь слегка зацепила край крышки в ее правом верхнем квадранте.