Но он так и не ударил. Опыт подсказал ему, что этого не следовало делать. Ему не раз случалось видеть, как в свалке побежденным оказывался тот, кто, не подумав, пускал в ход сапоги. Совсем ни к чему было касаться хотя бы подошвой совершенных орудий Руума. Вместо этого Джим схватил длинную сухую палку, подсунул конец под крюк и стал давить.
Раздался треск, в воздухе сверкнул ослепительно-белый кружевной разряд, и даже через сухое дерево Джим почувствовал могучий всплеск энергии, раздробивший конец палки. Вскрикнув от боли, он выронил задымившуюся деревяшку и, потирая пальцы, отскочил назад, задыхаясь от бессильной ярости. Он уже было снова бросился бежать, но потом остановился, ухмыльнулся и угрожающе сдернул с плеча ружье. Черт возьми! Недаром он все-таки волок столько времени эту адскую тяжесть — хоть она и исколотила ему все ребра. Вот теперь он отправит Руум прямехонько куда следует!
В свете гаснущего дня Джим опустился на колени, прицелился в крюк и выстрелил. Руум с глухим, липким стуком шлепнулся под скалой на землю. Джим издал торжествующий вопль. Тяжелый заряд натворил тут такого, чего Джим даже и не ожидал. Он не только отбил железный коготь Руума, но вышиб также в скале большую выемку, так что круглому кожаному чудищу нелегко будет теперь уцепиться в этом месте.
Он поглядел вниз. Так и есть: Руум валялся у подножья скалы. Джим Ирвин хмыкнул. Пусть теперь Руум зацепляет крюк за скалу — Джим каждый раз будет сшибать этот крюк выстрелом. В кармане у него было довольно патронов, и до восхода луны, пока темно, он сможет для верности высовывать дуло ружья вперед, к самой мишени. А дьявольская эта штуковина — что бы она собой ни представляла, — очевидно была достаточно разумной, чтобы не вести бой при таких безнадежных для себя обстоятельствах. Рано или поздно она вынуждена будет пойти в обход. И тогда, может быть, Джиму удастся, воспользовавшись темнотой, скрыть свой след.
Но тут дыхание у Джима перехватило, так что даже слезы выступили на глаза: внизу в полутьме флегматичный грузный сфероид выпустил три стержня с крюками на концах и, раздвинув веером. равномерно тянул их кверху. Одновременно — с безупречной точностью — три когтя вцепились в край скалы на расстоянии примерно в четыре фута друг от друга.
Джим Ирвин рванул ружье к плечу. Ну, что ж. Это будет вроде как состязание по скоростной стрельбе в Беннинге. Правда, в Беннинге от вас не требовалось, чтобы вы давали хорошие результаты в темноте…
Первым же выстрелом он угодил точно в цель. Взбив облако каменной пыли, пуля сшибла крайний левый крюк со скалы. Второй выстрел оказался почти столь же удачным: острый край скалы был раздроблен, и средний крюк соскользнул прочь. Но когда Джим поворачивался, чтобы прицелиться в третий, он увидел, что дело безнадежно.
Первый крюк был уже снова на прежнем месте. Как бы метко Джим ни стрелял, по крайней мере, один стержень все время будет прицеплен к скале, и Руум будет подтягиваться кверху.
Джим повесил бесполезное ружье дулом книзу на чахлый куст и побежал прочь в сгущающийся мрак. Единственное, на что он мог еще положиться, это упругие мышцы — плод многолетней тренировки. Но что проку? Куда бежать? На что рассчитывать? Есть ли на свете хоть что-нибудь, способное остановить этот проклятый механизм у него за спиной?
И тут он вспомнил про динамит.
Постепенно меняя направление, измученный человек бежал теперь в сторону своего лагеря на берегу озера. Над головой у наго ярко сияли звезды, освещая дорогу. Джим потерял ощущение времени. Вероятно, он поел на бегу, потому что голода он не чувствовал. Может быть, удастся закусить у себя в шалаше… да нет, некогда будет… тогда принять таблетку бензедрина. Впрочем, нет, таблетки все кончились, а высоко в небе стояла светлая луна, а за спиной — совсем близко — слышно было движение Руума.
То тут, то там из чащи на него глядели фосфоресцирующие звериные глаза, а один раз, перед самым рассветом, из подлеска донеслось брюзгливое ворчанье потревоженного гризли.
Несколько раз в течение ночи его жена Челе вставала перед ним с распростертыми руками. «Беги! — задыхаясь, кричал он ей. — Беги! Тебе удастся спастись! Ведь он не может преследовать двоих!» Тогда она поворачивалась и бежала легкими шагами рядом с ним. Но когда Ирвин, шумно дыша, бежал по поляне, Челе растаяла в лунном свете, и он понял, что ее здесь вовсе и не было.
Вскоре после восхода солнца Джим Ирвин добежал до озера. Руум был совсем близко, слышно было, как он движется по следу. Джим пошатнулся, глаза у него закрылись. Он легонько стукнул себя кулаком по носу. Глаза открылись и он увидел взрывчатку.