Потом ко мне подошла Лорен, и я обнял ее за плечи, а она попросила меня проводить ее домой и остаться с ней спать. Я выполнил ее просьбу, но в ту ночь у нас ничего не было. Мы просто лежали, и она плакала мне в плечо, пока не уснула. Вот так я встретил Лорен.
Ланс, Ганелон и я остановили коней на высоком холме. Полуденное солнце пригревало нам спины. Мы смотрели вниз, и то, что я видел, подтверждало все мои подозрения.
Искореженный лес был точно таким же, как в Гарнатской долине к югу от Эмбера.
О, отец мои, что я натворил?! — воскликнул я в душе своей глядя на Черный Круг, простиравшийся цо горизонта.
Не поднимая забрала, я смотрел на выжженную пустынную местность. Пахло гнилью. Я не поднимал забрала уже две недели, а шлем надел на следующее утро после битвы с демоном, прежде чем исполнил данное мною обещание и задал взбучку Гароаьду. Я решил скрыть лицо, потому что боялся быть узнанным. Меня считали чудаком, но чин капитана давал мне право на эксцентричность.
Я весил уже четырнадцать стонов и чувствовал себя прежним Корвином. Если мне удастся помочь людям на этом отражении, значит, не все потеряно, и может быть, я смогу исправить свою ошибку.
— Значит, вот он какой, Черный Круг, — сказал я. — А где армия рогатого?
— Думаю, дальше к северу, — ответил Ланс. — Но увидим мы ее не раньше, чем наступит ночь.
Мы скакали уже в течение двух дней. Сегодня утром солдаты одного из патрулей сообщили нам, что войско противника проводит какие-то учения, а с рассветом исчезает в искореженном лесу.
— Далеко нам ехать? — поинтересовался я.
— Лиги три-четыре.
— Может, сначала перекусим?
— Конечно, — ответил Ганелон. — Я тоже проголодался, а время у нас есть.
Мы спешились и принялись уплетать вяленое мясо, запивая водой из фляжек.
— Никак не пойму смысла той записки, — задумчиво произнес Ганелон, удовлетворенно рыгнув, погладив себя по животу и закурив трубку. — Поможет он нам или нет? И если поможет, почему он до сих пор не появился? День решающей битвы близок.
— Забудьте о нем, — посоветовал я. — Наверное, он просто пошутил.
— Не могу я забыть, черт побери! Тут дело нечисто!
— О чем ты говоришь? — спросил Ланс, и я понял, что Ганелон ничего ему не рассказал.
— Мой старый повелитель, милорд Корвин, прислал с почтовой птицей записку, в которой сказано, что он идет. А я сижу и гадаю, в чем тут дело.
— Корвин?! — вскричал Ланс, и я затаил дыхание. — Корвин из Эмбера?
— Да. И еще из Авалона.
— Забудь о его письме.
— Почему?
— Это человек без чести и совести. Его обещания ничего не стоят.
— Ты его знаешь?
— Я знаю о нем. Он правил Лорен задолго до того, как я появился на свет. Разве ты не слышал легенды о демонах-повелителях? Корвин разорил страну, а затем, испугавшись восстания, отрекся от короны и позорно бежал.
Это было неправдой!
Или нет?
Эмбер отбрасывает бесконечное количество отражений, и Авалон тоже их отбрасывал, благодаря моему в нем присутствию. А значит, несовершенные отражения Корвина неуклюже копировали мои поступки и образ жизни в тех странах, куда моя нога никогда не ступала.
— Я никогда не верил легендам, — сказал Ганелон. — Неужели Лорен правил тот самый человек, которого я знал? Интересно.
— Вряд ли, — вмешался я в разговор, чтобы мое молчание не вызвало подозрений. — Если с тех пор прошло так много времени, он либо стал дряхлым старцем, либо умер.
— Корвин был волшебником, — заметил Ланс.
— Тот, кого я знал, вне всякого сомнения, был волшебником. — Ганелон вздохнул. — Он изгнал меня из своего королевства, а вернуться я не смог. Нет такой дороги, которая вела бы в Авалон.
— Тебя изгнали? — спросил Ланс. — Ты никогда мне об этом не рассказывал. Как это произошло?
— Не твое дело, — отрезал Ганелон, и Ланс умолк.
Я вытащил кисет и трубку — позавчера я наконец обзавелся глиняной трубкой, — и Ланс последовал моему примеру. Некоторое время мы сидели и молча курили.
— Как бы то ни было, он поступил правильно, — пробормотал Ганелон, нарушив затянувшуюся паузу. — И давайте забудем о Корвине и его письме.
Забыть мы, конечно, не забыли. Но на эту тему больше не разговаривали.
Погода стояла прекрасная, и если бы Черный Круг не маячил перед нашими глазами, можно было бы греться на солнышке и ни о чем не думать Внезапно я почувствовал близость к двум своим спутникам. Мне захотелось сказать им что-нибудь очень хорошее, но в голову лезли какие-то дурацкие мысли.