Я до смерти перепугалась, не за себя – за ребёночка. Я умоляла их, вырывалась, кусалась. Тогда кто-то ударил меня по лицу, а другой схватил за волосы и потащил, чуть ли не волоком по земле. Я уже прощалась с жизнью. Но тут на моё счастье мои крики услышал молодой лейтенант и поспешил на помощь. Он выстрелил в воздух из пистолета и приказал отпустить меня. После второго выстрела солдаты нехотя выпустили меня.
Он закричал на них:
– Вы что, под расстрел захотели?! Что творите в городе? Все под арест!
А потом повернулся ко мне:
– Бегом уходи отсюда. Я не знаю, сколько ещё смогу контролировать их. Это штрафбат. Люди после войны озверелые.
Мне не надо было повторять дважды. Я со всех ног бросилась бежать, в разодранном платье, растрёпанная, с окровавленным лицом. Добежав до дома, я спряталась и закрылась на все замки, и сидела, дрожала, пока не вернулись с работы муж и свёкор со свекровью.
И потом, каждый раз, когда по улицам шли солдаты, я пряталась на чердаке дома. И даже после, когда уже родила – я брала на руки маленькую Верочку и лезла на чердак. Сидела там, и все поджилочки мои тряслись.
Владиславу я ничего не рассказала. Иначе он обязательно пошёл бы разбираться, а я не хотела этого, боялась за него. Я очень его любила! Ох, как любила. И он любил. Мой нежный, добрый Владислав, на руках меня носил, в прямом смысле. Я и не знала, что можно так любить – без границ и без условностей. Тогда казалось, вся жизнь впереди, и наше счастье ещё ждёт нас.
Но не суждено было нам долго наслаждаться нашей любовью. Всего два года мы прожили вместе. Однажды он ушёл на работу, а оттуда уже не вернулся. Он случайно коснулся оголённого провода, и его убило током. Мгновенно, на месте. Как потом сказали врачи, напряжение было несколько тысяч вольт, что ему разорвало сердце и почти все внутренние органы.
Я горевала, не хотела дальше жить без него. От последнего шага удерживало только сознание того, что моя дочь никому не будет нужна без меня. Поэтому приходилось держаться, хвататься за жизнь из последних душевных сил.
И вот тут-то, после смерти Владислава, и началось всё самое ужасное. Его родители меня и прежде недолюбливали – возможно, им не нравилось, что их сын женился на иностранке, да ещё на «русачке». Уж не знаю, чем я только им не угодила, особенно матери. Но только после смерти Владислава она стала в открытую меня игнорировать, не скрывая даже своей неприязни ко мне. Я поняла, что меня не хотят здесь больше видеть, да я и сама не хотела там задерживаться. Я решила ехать домой, поэтому объявила им о своём решении. Я думала, что свекровь порадуется и будет всячески способствовать моему скорейшему отъезду, но не тут-то было. Она объявила, что я могу убираться, куда хочу, а Верочка останется с ними. Вы представляете, они не хотели отдавать мне моего ребёнка. Но ведь я понимала, что Верочка им совершенно не нужна, просто таким образом она хотела причинить мне ещё больше страданий. Отомстить, что ли, вот только до сих пор не пойму, за что. В общем, и уехать мне не давала, и жить там не оставляла никакой возможности, изводила, как только могла. А вскоре вообще выгнала меня из дому – видите ли, я и мой ребёнок беспокоим её с мужем, много шума от нас. Я поселилась в сарае. А что мне оставалось? Не на улицу же идти. Добрые соседи помогли мне, кто чем мог. Кто кровать принёс, кто постель, кто одежду. Подкармливали нас с Верочкой.
Я просила эту ведьму, чтобы отпустила нас домой, в Украину, а она стояла на своём:
– Я, – говорит, – тебя не держу, можешь убираться, хоть завтра. Только Верочка останется здесь. Она наша внучка, она родилась в Чехословакии, её дом здесь. А ты катись, куда хочешь.
Пожаловаться на них я не могла. Ведь я была в чужой стране. Так и жила в сарае. Пошла работать. Спасибо соседке, очень она мне помогала, забирала к себе маленькую Верочку. Так и жили. Летом-то ещё ничего. А тут осень наступила, стало холодать, задождило. Впереди нас ждала зима и верная гибель.
Как-то Иветта, моя добрая соседка, сказала мне:
– Раечка, вы молодая и очень красивая женщина. Вам замуж надо, а не у этих зверей в сарае прозябать. А что, если я вам скажу, что один наш сосед, приличный и уважаемый человек, совсем недавно овдовел. Его жена скончалась два месяца назад от воспаления лёгких. Он горюет, и ему сейчас нужна поддержка, а его двум малолетним сыновьям – мать. Раечка, вы не отказывайтесь так сразу, подумайте. А вдруг он вам понравится? Он очень интересный, положительный мужчина. Его зовут Ольдрих. Давайте, я вас с ним познакомлю.
Мне ужасно не понравилась эта затея. Я терпеть не могу никакого сводничества. Но в моей ситуации перебирать не приходилось. Я согласилась на знакомство, ведь, по сути, оно ни к чему меня не обязывало. Я могла прекратить это в любой момент, если бы вдруг он мне не понравился или что-то пошло бы не так.