6.
Начинался 1932-й год. Украину ждали большие перемены и беды. Но это ещё только было впереди, никто не знал, что жизнь миллионов людей круто изменится в этот год. Сейчас люди спокойно жили, работали, надеялись на лучшее; ждали весны, чтобы посеять новый урожай.
Лиза Суботина работала на прежней работе. Ей всё так же тяжело доставались её копейки. Каждый день приходила она с работы уставшая, раздражённая; часто срывалась на дочерях по пустякам. Потом плакала, просила у них прощения. Рая с Шурой были уже большие, понимали, старались не расстраивать мать. А Верочке только исполнилось шесть. Она смотрела растерянно на маму, и в глазах её стояли слёзы. Она не любила, когда мама ругалась, и когда плакала мама – тоже не любила. Она тогда подходила, обнимала мать за шею, если та сидела, или прижималась к её бедру, если стояла. И Лиза постепенно смягчалась.
Утром, уходя на работу, оставляла девчатам картошку, чтоб начистили к обеду. Лиза приходила на обед домой – наварит картошки, поест с огурцом вприкуску, и порядок. До конца дня сыта. И девчата пообедают – всё ж не на пустой живот гулять.
Но, бывало, не подготовят девчата, отвлекутся чем-нибудь, забудут. Да и непросто было полкотелка мелкой, как горох, картошки ножом обскоблить. Чистить-то надо было тонко, чтоб меньше отходов оставалось. Вот и случалось, что приходит Лиза в обед домой, а варить и нечего. Ох, тут уж как разойдётся она, да так, что девчатам и места мало. Накричится на них, потом наплачется. Возьмётся сама чистить. А время-то поджимает. Уже и возвращаться пора. Бросит она тогда всё и уходит на работу голодная.
7.
Зимой Нюра снова ходила к Андрею домой, а потом опять ходила в начале весны. Но ни в этот, ни в предыдущий раз никаких новостей не было. Тогда Нюра дала себе слово, что теперь уже точно больше не пойдёт туда. Потому как её осенила мысль: а вдруг Андрей всё же пишет домой? А что, если он и правда забыл её и встретил другую, а его родители просто жалеют Нюру, и поэтому ничего ей не говорят. Они ведь видят, как Нюра страдает и мучается. И просто не хотят причинять ей ещё больше боли, и потому молчат.
– Боже мой, какая же я дура! – говорила Нюра Лизе, придя к ней поделиться своими догадками. – Ты представляешь, как я выглядела, когда приходила к ним. Какой же, наверное, идиотский вид у меня был! Да они все просто насмехались надо мной: мол, дурочка наивная, он уже и думать о тебе забыл, а ты всё бегаешь, выспрашиваешь. А ещё жалели! Лицемеры! Ненавижу их всех!
Нюра ходила по комнате и громко выкрикивала слова. Она была сильно взволнована. Все её слёзы, выплаканные за этот год, все накопившиеся страдания и боль, все насмешки старшей сестры и жалость подруг – всё, что скопилось за это время, всё сейчас выплеснулось в гнев.
– Забыл?! Да он и не любил меня никогда! Вот потому и забыл так быстро, – не унималась Нюра.
– А ты не допускаешь, что с ним действительно что-нибудь случилось? – спросила Лиза после долгого молчания. – Почему ты предполагаешь только одно, только его измену? Ты не подумала о том, что его родители и правда ничего о нём не знают и страдают не меньше тебя?
Нюра остановилась и задумалась на секунду. Затем села на стул и сказала:
– Нет. Я уже думала об этом. Но, если бы с Андреем что-то произошло, за столько времени родителям обязательно сообщили бы.
– И то правда, – согласилась Лиза.
Она в глубине души радовалась тому, что Нюра отвлеклась от своих сердечных переживаний. Лиза надеялась, что гнев, злость и разочарование, овладевшие Нюрой, помогут ей забыть Андрея и освободиться, помогут заживить её измученное сердце.
Нюра ещё какое-то время злилась, а потом её одолела обида. Как он мог с ней так поступить? Ведь она его любила безоглядно. Она была готова бросить всё и тотчас идти следом за ним, если бы позвал. Рядом с ним она ничего не видела и не слышала, потому что бешеный стук её любящего сердца заглушал всё вокруг. Нюра дышала им. Она жила им. А он врал ей. С самого начала врал. Говорил такие слова, а потом взял и растоптал.
Обида в душе смешалась с гневом и стыдом. Нюре было стыдно за свою слепую влюбленность в человека, который не дорожил ею. Сейчас ей было стыдно вспоминать себя тогда – влюблённую дурочку с горящими глазами. Как же смешно, наверное, она тогда выглядела.
Нюра замкнулась, обозлилась на всех вокруг. Перестала выходить по вечерам к подругам. Сидела дома и много думала. В таких одиноких размышлениях Нюра поняла со временем, что, несмотря на все обиды и всю злость, она всё равно не перестаёт думать об Андрее – с горечью и сожалением, иногда с нежностью. Нюра поняла, что продолжает любить его. Ни предательство, любимого, ни гнев, ни стыд – ничто не смогло победить её любви. Нюра бережно хранила в памяти моменты их встреч, их долгие прогулки под звёздным небом, когда можно было держать его за руку или прижиматься к его плечу – и кровь по жилам текла быстрее. Их поцелуи, от которых внутри всё бушевало и кружилась голова. И наконец, их последняя встреча, их прощание на вокзале, когда он уезжал. Его лицо, милое, родное лицо, искажённое страданием перед долгой разлукой. И его глаза, полные любви, нежности и боли. Нет, не мог он так притворяться. Невозможно так играть. Да и незачем. Он любит её, и всегда любил. Такое нельзя забыть.