Все двинулись в сторону вокзала. Лиза терялась в догадках, слушая разные версии односельчан.
«Что же такое могло случиться у этой несчастной женщины, что она сейчас в таком ужасе, в такой горячке? – думала Лиза. – Наверное, у неё умер от голода ребёнок?».
Лиза испугалась собственных догадок. Хотя, всё было возможно теперь. Люди умирали всюду. Голод забирал всех без разбора.
У Лизы сжалось сердце. Она подумала о своих детях. Вспомнила Павлушу, который много лет не дожил до такого ужаса. Вспомнила дочерей, которые голодные и перепуганные ждали сейчас её дома, вспомнила умирающую Верочку, которая неделю уже не вставала с постели от слабости и отёков. Лиза знала, что может чувствовать мать, когда умирает её дитя. И ей было страшно. Лиза не хотела снова такое пережить.
И тут она услышала от примкнувших к ним людей, которые спустились с горы вслед за обезумевшей женщиной, истинную причину её безумия.
– У неё умер трёхлетний ребенок, – сказала женщина, наверное, соседка несчастной.
Люди загалдели. Одни услышали подтверждение своих догадок, другие раздражённо отмахивались:
– Ну, понятно, умер, горе. Ну, так, а у кого же радости да счастье? Этого надо ожидать любому, и всем к этому быть готовыми.
– Да, но он не сам умер, – продолжила женщина. – Она сама его лишила, обезумев от голода.
Вокруг воцарилось молчание. Люди не могли поверить, не могли принять услышанное. Как?! Как такое могло случиться?
В полном молчании все смотрели, как та самая женщина, взобравшись, наконец, на мост, и продолжая рыдать и завывать охрипшим, надорванным голосом, пробежала ещё несколько шагов по мосту, и не останавливаясь, прямо с ходу, перевалилась через перила. Лиза услышала глухой звук упавшего с большой высоты тела, и только тогда прекратился этот ужасный крик.
В полной тишине заговорил мужчина, пришедший вслед за несчастной женщиной, сбросившейся только что с моста.
– Наверное, для неё это было самым лучшим выходом, – сказал он. – Дальше жить с этим было бы невозможно. Близкие соседи говорили, что видели того дитя у неё дома. Так там не все руки-ноги на месте. То ли сама наелась, то ли старших детей накормила.
Люди в ужасе отшатнулись. Лиза не могла больше всё это слушать и выносить. Она закрыла уши руками и пятилась назад, в сторону от всех этих людей. Перед мысленным взором, вспышкой, на мгновение возникла страшная картина. Лиза замотала головой, чтобы прогнать жуткое видение.
– Господи, как же такое может быть? – сказала она вслух. – Как ты мог допустить такое, господи?! – Лиза упала на колени, всё ещё сжимая голову руками. – Господи, не дай мне обезуметь. Прошу, не допусти подобного со мной. Убереги нас от такого ужаса. Не дай умереть страшной смертью моим детям. Дай мне сил не сойти с ума.
– Лиза, что с тобой? Ты в порядке?
Лиза подняла голову и увидела Тоню, продавщицу из магазина. Она стояла над Лизой и встревожено смотрела на неё.
– Да, Тонечка, я в порядке, – сказала Лиза, поднимаясь с земли, – в отличие от той несчастной женщины.
– Да, ужасная история, – подтвердила Тоня. – Ты слыхала? Убить собственного ребёночка. Это же надо такое, а? Ну, понятно, кормить нечем, но зачем же? …
– Тонечка, ты прости, – перебила Лиза, – я побегу, меня там дети мои ждут.
Лиза развернулась и поспешила домой. Она не могла больше слышать об этой жуткой истории.
9.
Лиза прибежала домой и бросилась к своим девочкам. Она обнимала их и просила прощения за то, что накричала, и за то, что ничего не принесла поесть. Она подошла к лежащей на кровати Верочке и присела возле неё. Верочка спала. Лиза погладила её мягкие волосы, провела рукой по щеке ребёнка, по шее, нежно погладила прозрачную кожу. Верочка поморщилась от щекотки и открыла глаза. Она слабо улыбнулась матери, потом тихо сказала:
– Мамочка, подо мной постелька мокрая. Но я не помню, как я её намочила.
– Не страшно, – улыбнулась Лиза. – Это пустяки. Я сейчас всё тебе поменяю, и ты будешь снова на сухой постельке.
Лиза отбросила одеяло и принялась бережно переодевать Верочку. Но, странная вещь – постель была влажная только под ножками ребёнка. Лиза сняла с дочери штаны и ужаснулась тому, что увидела. Детские ножки отекли до такой степени, что тонкая кожа на них полопалась, и из трещинок сочилась жидкость. Лиза как можно спокойнее позвала остальных дочерей: