Лиза не стала возражать.
– Да ладно, приводи. Вон хатёнка пустует. Пусть занимает.
– Вот спасибо, – обрадовалась Лариса. – А то они вместе приехали, так хотели, чтоб непременно и жить рядом. Ну, знаешь там, в чужом городе всё ж веселее да уютнее, когда есть рядом знакомая душа. А иначе бы не согласились – ушли бы оба. А мне тот высокий, который Пётр, приглянулся. Ты только молчи об этом, никому.
– Ах, вот оно что, – улыбнулась Лиза. – Ну как же не выручить соседку по дружбе? Давай, приводи.
Так поселился у Лизы Мирон, родом из Воронежа – работящий, непьющий, серьёзный и спокойный. Он устроился работать на станции коноводом. В свободное время помогал Лизе по дому, по хозяйству – где починить что, или дров наколоть, воды натаскать. С девчатами подружился, и сам не заметил, как привязался к этой семье, прикипел всем сердцем к этому гостеприимному, такому тёплому дому, к этой сильной, и в тоже время такой беззащитной женщине. Лиза тоже привыкла к его присутствию.
Прошла зима, наступила весна. Зазвенели капели, растаял снег – оттаяла и душа у Лизы. Впустила она в своё сердце любовь, впервые в жизни. Почувствовала себя любимой женщиной, любящей в ответ.
Вскоре Мирон переселился из хатёнки в дом, и принёс туда покой и счастье. Девочки полюбили его, как родного. А Лиза не помнила себя от любви. Она не ходила по улице, а порхала. И все прошедшие годы бед и трудностей будто стёрлись из её жизни. Лиза наконец-то была счастлива, в награду за все перенесенные несчастья.
Друг Мирона, Пётр тоже женился на Ларисе, у которой поначалу квартировался.
5.
Прошло два года. Много воды утекло за это время. В семье Нюры и Михаила родился второй сын Славик. Нюра, поначалу смирившаяся со своей участью, теперь снова стала нетерпимой, раздражительной, особенно после той памятной встречи с Андреем. С тех пор она больше ни разу не виделась со своим бывшим любимым. Как она узнала позже, Андрей почти сразу уехал обратно к себе в часть, поступил на постоянную службу.
Нюра продолжала жить воспоминаниями и сожалениями, особенно теперь, когда она знала, что все эти годы он думал только о ней, и любил только её, и лишь она одна виновата в том, что они не вместе. От этого в ней копились и закипали боль и обида. А выливалось это всё на голову Михаила потоком гнева и брани. Он всё терпел, сам не зная, на сколько ещё хватит его сил, терпел ради любви к Нюре и к детям. Надеялся, что появление второго ребёнка как-то усмирит и успокоит его нервную жену. Но стало ещё хуже. Только с маленькими сыновьями Нюра была мягка и ласкова, только им она отдавала всю свою нерастраченную любовь и нежность. Михаилу же доставалось за всё, по поводу и без повода. Нюра его ненавидела и презирала, и просто уничтожала. В минуты просветления понимала, что нельзя так, что незаслуженно обижает ни в чём не повинного человека. Но ничего не могла с собою поделать. Не могла смириться со своей горькой долей.
В конце концов, она перебесилась, успокоилась и оставила мужа в покое. Они стали жить относительно спокойно, только не как муж и жена, а скорее, как соседи по дому. Нюра больше не допускала Михаила в свою спальню.
В семье Лизы Суботиной царили мир и счастье. Мирон работал, Лиза вела хозяйство, обрабатывала огород. Раечка хозяйничала в доме, младшие сёстры помогали ей. Лиза жила, как во сне. Она не могла поверить, что всё это происходит с ней, что рядом любящий, надёжный муж, которого она горячо любила; что нет голода и нужды, и ради этого ей не приходится отдаваться ненавистному человеку.
Лиза впервые по-настоящему была счастлива и не верила своему счастью. Она очень боялась, что однажды проснётся и обнаружит, что сон закончился. Боялась потерять всё это благополучие. Откуда-то она знала, что так не будет длиться вечно. Знала, что у неё отнимут её счастье, идиллия и счастливый мир её будут разрушены в одночасье.
Но тем солнечным августовским днём у неё не было никаких дурных предчувствий. Разве что лёгкое беспокойство с самого утра и холодок где-то в области желудка отвлекали от работы. Но Лиза не придала этому значения.
И только, когда после обеда увидела соседок, бегущих в её сторону и кричащих что-то наперебой, она почувствовала, как утреннее беспокойство возросло, усилилось многократно и застучало в ушах, а холодок из области желудка теперь разлился по всему телу тяжёлым свинцом в предчувствии беды.
– Лиза, беда! – запыхавшись, прокричала Лариса, добежав первая.