— Куда тебя черт несет?! — Выскочив из машины, он схватил за грудки невысокого, пожелтевшего человечка, тот, перепуганный и растерянный, хлестал кнутом дорожную пыль и тонким голосом повторял:
— Но-о!.. Но, чтоб тебя… Но-оо…
— Глухой ты, подлюга проклятый, или дурачком прикидываешься?! — Он таскал человечка за грудки вдоль бревна, но ударить не посмел.
— Это еще что? — Из леса вышла высокая женщина, застегивая заправленные в резиновые сапоги мужские штаны, и встала между ними. — Ты вроде драться хочешь? — уперлась мягкой грудью Саулюсу в подбородок и предупредила: — Остынь, ведь видишь — лес кругом.
Саулюс не понимал — смеяться ему или ругаться? Скручиваемый болью, он глянул на ее округлое, но очень красивое лицо и удивился: на него смотрели два больших, необычайно спокойных и задумчивых глаза. В это мгновение он не сумел бы их ни с чем сравнить, только почувствовал, что ему стало куда спокойнее, уже не так колотила вызванная испугом дрожь. Немного придя в себя, он снова взялся за человечка:
— А если б я тебя убил?! Если б машину разбил?!
— Тогда и разговор был бы другой, — ответила женщина.
Ее преувеличенное спокойствие начало раздражать Саулюса:
— Я не с вами разговариваю. Пусть этот обормот ответит, почему дорогу загородил?
Человечек отошел в сторону и совсем уж неожиданно сказал:
— Как она велит, так и будет. — Он все еще не мог опомниться и несколько раз хлестнул кнутом по дорожной пыли.
Саулюс уже не мог ни спорить, ни сердиться. Несколько мгновений нечеловеческого напряжения и молниеносная, неожиданная очная ставка со смертью, сознание, что за эти несколько мгновений он мог распрощаться с жизнью, обессилили Саулюса. Его охватила лень, руки налились приятным теплом. Он по привычке обошел машину, внимательно осмотрел крылья, буфер и тихо обрадовался: мало досталось. Поплевав на палец, потер царапины, оставленные мягкими ветвями молодой ольхи, и только потом увидел, что женщина идет вслед за ним и так же внимательно осматривает каждую царапину.
— Счастливчик ты, — сказала она и как бы в подтверждение своих слов хлестнула по голенищу сапога резным прутиком орешника.
— Спасибо за комплимент, — все еще дулся Саулюс. — А кто мне машину вытащит?
Женщина снова обошла машину, попыталась подтолкнуть ее, попыталась приподнять, но, увидев, что ничего путного у нее не получится, вернулась назад.
— Что ж будем делать, мать? — нерешительно переминался человечек. — Поедем или его матерщину слушать станем?
— Погоди, Стасис, — она еще раз глянула на машину, на Саулюса и, подтолкнув мужа в спину, приказала: — Сходи и посмотри, что ты наделал.
Человечек все еще растерянно переминался на месте и ждал указаний жены.
— Посмотрел? — еще строже спросила она.
— Ну…
— Тогда не жди чудес, а распрягай лошадь.
Слушая их диалог, Саулюс не выдержал и захихикал. Потом, как и пристало воспитанному человеку, отвернулся в сторону и рассмеялся от всей души.
— Весело? — рассердилась женщина.
— Очень.
— А если я разверну лошадь и возьму да укачу своей дорогой? — спросила она тем же строгим и не по-женски холодным тоном, хотя ее карие и необычайно большие глаза смотрели на парня довольно искренне, с сочувствием и пониманием. Желая казаться суровее, она наморщила лоб и спрятала доброжелательные глаза под черными и по-девичьи длинными ресницами. Потом, сосредоточившись, пристально поглядела на него. — Что тогда?
И Саулюс не нашел слов. Удивленный, он смотрел в глаза женщины и никак не мог понять, откуда столько твердости в их очень милом и спокойном взгляде. Тем временем человечек распряг лошадь и, не осмеливаясь сам что-либо предпринять, топтался возле машины. Женщина глянула на него и еще больше насупилась. Потом решительно подошла и надавила мужу на шею.
— Согнись и поищи крюк, баран, — ткнула пальцем в буфер. — Он здесь. — Улыбнулась шоферу: — Мы когда-то тоже собирались машину покупать.