К моменту появления «Бремена» на горизонте мы с Зайцевым, начальником мурманского порта и представителями местных властей уже стояли на пирсе. Огромное судно водоизмещением 34 тысячи тонн, заполонив чуть ли не весь залив, застыло на рейде. Вместе с представительницей германского посольства в Москве госпожой Хэрварт мы добрались до судна на катере. Трап был спущен. Мы поднялись на главную палубу.
Капитан Аренс поблагодарил за предоставленную возможность укрыться в Мурманске, угощал пенистым мюнхенским пивом из бочонка и ароматными сосисками с квашеной капустой. Затем нам устроили экскурсию по судну. Роскошные рестораны, музыкальные салоны, курительные комнаты, плавательный бассейн, закрытые и открытые прогулочные палубы с рядами шезлонгов, площадки для спортивных игр и, наконец, со вкусом обставленные каюты со всеми удобствами — весь этот комфорт говорил об исключительной заботе о путешественниках. Но пассажиров на борту не было. Зато команда состояла почти из тысячи человек. Она оставалась на судне, пока подготавливалась и оформлялась их эвакуация. Вечерами моряков с «Бремена» доставляли катерами на берег, где они могли коротать время в мурманском интерклубе. Такие клубы для иностранных моряков работали практически во всех советских портах.
Мы тоже несколько раз посещали мурманский интерклуб. Интересная атмосфера царила там. В интерклубе завсегдатаями были норвежские, шведские, датские, голландские моряки с судов, заходивших в Мурманск. Хотя в клубе имелся небольшой читальный зал, где на столах раскладывали издававшиеся на английском языке «Московские новости» и «СССР на стройке», а также рекламные брошюрки «Интуриста», основное развлечение сводилось к выпивке и танцам. Украшали общество местные девицы, державшие себя весьма развязно. Бывали и потасовки, и тогда драчунов вежливо, но твердо разводил постоянно дежуривший у интерклуба военноморской патруль.
Посещение интерклуба предоставляло возможность ближе познакомиться с моряками, побеседовать с ними за кружкой пива. Мне, со знанием немецкого и английского языков, не представляло труда завязать такую беседу. Хотя бы на одном из этих языков изъяснялся любой моряк. Помогал я и Зайцеву, не владевшему иностранными языками, вести беседы в интерклубе. Его интересовали отношение нейтралов к войне, сведения, которыми они могли располагать, о приготовлениях англичан и французов к активным военным действиям против Германии. Все это, вернувшись ночью в гостиницу, Зайцев тщательно заносил в толстый блокнот, который всегда держал при себе.
Наконец настал день, когда на пирсе подвились два железнодорожных состава из купированных жестких вагонов. К тому времени были уточнены списки немецких моряков, оформлены проездные документы. «Бремен» покинули почти все, кроме капитана Аренса, двух его помощников и небольшой группы механиков и матросов, необходимых для поддержания судна в рабочем состоянии. Эвакуируемые моряки разместились в вагонах, и поезда с небольшим интервалом двинулись в путь. Зайцев поручил мне сопровождать немецких моряков до границы, а сам вернулся в Москву. Я ехал во втором составе и помогал начальнику поезда общаться с немцами, да и сам старался быть заботливым хозяином. Ходил из купе в купе, справлялся о самочувствии, улаживал недоразумения в вагоне-ресторане и за дорогу сдружился со многими моряками. Это общение было и неплохой языковой практикой.
«Бремен» до середины декабря оставался в Мурманске, а затем под покровом полярной ночи добрался вдоль побережья нейтральной Норвегии к немецким территориальным водам и вернулся в порт приписки — Гамбург. Здесь судно было переоборудовано в плавучий госпиталь, но в этом качестве служить ему оставалось недолго. Вскоре его потопила британская авиация.
Укрытие «Бремена» в Мурманске — одна из первых важных услуг, оказанных советской стороной Германии после подписания пакта о ненападении. Вообще выгоды, которые Гитлер получил от улучшения отношений с СССР, были весьма значительны.