Сталин долгое время не давал на эти запросы никакого ответа. Но вот во время пребывания в Москве государственного секретаря США Корделла Хэлла он решил, что настало время прояснить ситуацию.
Вечером 30 октября 1943 года в Екатерининском зале Кремля Сталин давал обед по случаю завершения работы Московской конференции трех министров иностранных дел — СССР, США и Великобритании. Самый большой стол тянулся вдоль стены с окнами, выходящими на Москва-реку. В центре сидел Сталин, справа от него — Хэлл, слева — посол США в СССР Гарриман. Справа от Хэлла было мое место как переводчика.
Обед начался с многочисленных тостов, большинство из которых произносил Сталин. В перерывах между речами Сталин и Хэлл переговаривались в основном о положении на фронтах войны и итогах только что закончившейся конференции. Время от времени возникали довольно длительные паузы, и тогда я тоже успевал немного перекусить.
Вдруг я заметил, что Сталин наклонился в мою сторону за спиной Хэлла и манит меня пальцем. Я перегнулся к нему поближе, и он чуть слышно произнес:
— Слушайте меня внимательно. Переведите Хэллу дословно следующее: советское правительство рассмотрело вопрос о положении на Дальнем Востоке и приняло решение сразу же после окончания войны в Европе, когда союзники нанесут поражение гитлеровской Германии, выступить против Японии. Пусть Хэлл передаст это президенту Рузвельту как нашу официальную позицию. Но пока мы хотим держать это в секрете. И вы сами говорите потише, чтобы никто не слышал. Поняли?
— Понял, товарищ Сталин, — ответил я шепотом.
Хэлла чрезвычайно взволновало это сообщение. Американцы давно ждали решения Москвы. Теперь правительство США получило авторитетное заявление по столь важному для Вашингтона вопросу. В Белом доме связывали с советским участием в войне против Японии надежды на возможность сохранить более миллиона жизней американских солдат. Эта же мысль занимала и президента Трумэна в Потсдаме в 1945 году. Получив подтверждение Сталина о вступлении СССР в войну против Японии, он отметил в письме своей жене, что тем самым достигнута главная цель, которую он перед собой ставил на конференции, и что он думает об американских парнях, жизнь которых будет теперь сохранена.
Почему Сталин впервые сказал американцам об этом решении в октябре 1943 года? Думаю, тут были, по крайней мере, две причины. Во-первых, дело происходило после победы под Сталинградом и поражения немцев на Курской дуге. Красная Армия стремительно продвигалась на Запад. Поэтому, даже если бы японцы прослышали о советском решении, опасность того, что они предпримут упреждающую акцию в Приморье, стала минимальной. Во-вторых, связав срок выступления против Японии с поражением Германии, Сталин давал понять Вашингтону, что чем скорее произойдет высадка во Франции, приблизив победу над «третьим рейхом», тем раньше Советский Союз присоединится к войне против Японии. Можно полагать, что это ускорило принятие западными союзниками решения о высадке во Франции.
Атомная дипломатия
Хотя атомная бомба превратилась в важный элемент американской политики только при президенте Трумэне, уже в процессе изготовления это оружие, даже еще не испытанное, оказывало влияние на позицию Рузвельта и косвенно сказывалось при выработке послевоенного курса США, в частности в отношении Советского Союза. Специфический характер средств массового уничтожения стал прежде всего беспокоить ученых, занятых их созданием. Они предупреждали об опасных последствиях появления атомной бомбы. Однако высшие политические лидеры США и Англии поначалу, видимо, считали, что речь просто идет о новом оружии большой разрушительной силы. Они игнорировали предостережения творцов бомбы точно так же, как позднее это было с предостережениями академика Сахарова Хрущеву и Брежневу. Особенно Рузвельта и Черчилля раздражали настойчивые требования ученых раскрыть Советскому Союзу секрет изготовления атомной бомбы.
Конечно, история еще не знала случая, чтобы какая-либо страна поделилась сведениями о новом оружии с кем бы то ни было. Напротив, любые подобные открытия всегда строжайше охранялись. Но в данном случае складывалась особая ситуация. Во-первых, бомба создавалась в условиях войны против общего врага, когда между союзниками широко практиковался обмен военной информацией, образцами новейших видов оружия. Радар, сложные системы связи, ракетная техника, современные модели танков, самолетов — все это и многое другое стало как бы общим достоянием. Почему же делается исключение для атомной бомбы? Во-вторых, не только США, но и Англия, то есть двое из трех главных участников коалиции, знали о работе над бомбой. Сокрытие от третьего партнера выглядело весьма зловеще. В-третьих, и это отлично понимали ученые, в данном случае возникал принципиально новый вид оружия. Его создание требовало нестандартного подхода, а по существу, совершенно нового мировоззрения. Но могли ли такие новые взгляды появиться в тех условиях? Вряд ли. Ведь понадобилось почти полвека, прежде чем новое мышление во внешней политике начало пробивать себе дорогу.