На этот интересный анализ афганской ситуации я с дипломатической сдержанностью ответил, что, хотя прогноз Ахмеда звучит весьма пророчески, он вряд ли оправдается…
Однако, вернувшись в Вашингтон, я сразу же составил подробную записку о беседе с Ахмедом и доложил ее послу Анатолию Добрынину. Его реакция была весьма своеобразна:
— Как вы можете предлагать мне послать в Москву подобную чепуху, когда только вчера Леонид Ильич Брежнев принимал в Кремле Амина, обнял его и обещал ему всяческую помощь и поддержку в деле строительства социализма в Афганистане…
Подготовленная мною шифровка так и не была отправлена. Но если бы ее получили в Кремле — изменило бы это ход событий? При том дряхлом и некомпетентном руководстве, которое у нас тогда было, вряд ли кровавая афганская авантюра, начавшаяся в декабре 1979 года, могла быть остановлена…
Когда после окончания моей загранкомандировки в 1983 году я вернулся в Москву и, в числе прочего, рассказал об этом эпизоде директору Института США и Канады Георгию Арбатову, тот предложил мне составить подробную докладную записку для Андропова, который после смерти Брежнева стал Генеральным секретарем ЦК КПСС. Некоторое время спустя Арбатов сообщил мне, что Андропов счел эту информацию интересной и выразил сожаление, что она не была представлена в свое время.
Но я вновь задаюсь вопросом: изменила бы она что-нибудь? Ведь тогда не за Андроповым было последнее слово.
Рана, которая не заживает
«Жизнь прожить — не поле перейти!» — такова русская народная мудрость. У каждого были свои взлеты и падения, радости и горести. Чем длиннее жизненный путь, тем больше убеждаешься — после гладкого отрезка судьба неизменно принесет новые испытания.
Мне довелось пробыть на этом свете почти на протяжении всего нашего бурного и кровавого столетия. Сколько было пережито за это время! Но человеческая природа устроена так, что, оглядываясь на прошлое, прежде всего вспоминаешь яркие солнечные дни, хотя было немало бурь и гроз и небо заволакивали черные тучи. Как и многим моим современникам, мне суждено было не раз падать в пропасть, а затем как бы начинать жизнь сначала. И, оказывается, можно простить и забыть многое, найти в себе силы обрести равновесие. Есть, однако, раны, которые постоянно кровоточат, ибо нам не дано воскресить мертвых…
После того как я чудесным образом избежал пули грабителей в вашингтонском отеле «Хэй Адамс», фортуна, казалось, вновь улыбнулась нашей семье. Я продолжал дипломатическую работу в качестве первого секретаря посольства СССР в Соединенных Штатах, представляя Институт США и Канады Академии наук Советского Союза. Это открывало широкие возможности для деловых связей с научными кругами Америки. Меня часто приглашали американские коллеги из разных уголков страны выступить с лекцией или участвовать в научных конференциях и семинарах. Вместе с женой Валерией, или Лерой, как она предпочитает себя называть, мы побывали во многих штатах, завязали дружеские связи и, несмотря на эксцессы «холодной войны», всюду встречали симпатию и гостеприимство. Мы старались не пропускать концертов и новых театральных постановок в Центре Джона Кеннеди в Вашингтоне и в Линкольн-Сентре в Нью-Йорке, смотрели новые фильмы — в то время было немало выдающихся кинолент.