Девушка задрожала всем телом и отступила ещё на шаг… А я задумалась. Вылезать, вставая на колени на берегу, очень неудобно. Тогда я лишусь всякого преимущества. С другой стороны… Я легко шевельнула пальцами, посылая импульс моей любимой коряге, час которой наконец-то настал. Ещё одно доказательство того, что всем вещам можно найти применение. Даже самым, казалось бы, никчемным.
Когда коряга коснулась моих ног, я осторожно прощупала её, выбирая положение поустойчивее. Было бы не очень здорово свалиться носом в возу перед потенциальной жертвой.
Я легко повела рукой в воде — и коряга начала осторожно подниматься вверх, поднимая меня вместе с ней. Воздух был холодным, и по коже поползли противные мурашки, но я старалась не ежиться.
Я представила себе Реджинальда, гордого и невозмутимого в любой ситуации, и приподняла голову повыше. Коряга остановилась ровно у поверхности — и теперь казалось, что я стою на воде — а затем медленно поплыла к берегу.
Со стороны было бы неимоверно интересно взглянуть на это явление — девушка в платье из тины будто летит в к берегу, а за ней, рассекая воду, лениво плывет огромная змея. Увидь я такое… Ну, лично я бы посмеялась. Слишком наигранно. Болотные и речные — мы ведь совсем не такие, и не ведем себя так. Если мы собираемся кого-то съесть, в общем-то, мы это делаем и без учета людских представлений о нас. Мороки — чудное дело…
Коряга мягко стукнулась о берег, и я ступила на мягкую траву, теперь возвышаясь над и без того низкой, а теперь ещё и сгорбившейся от испуга девушкой.
— Итак. Сейчас ты расскажешь мне, что здесь происходит, и тогда, может быть, я не…
На этом месте я многозначительно взглянула на Змейку, которая довольно оскалилась. Если и раньше, когда она была маленькой, это выглядело для людей устрашающе, то что уж говорить теперь.
— Я… Я не…
— Я слушаю, — напомнила я. — И моё терпение не безгранично.
— Вас… Вас велели не выпускать…
— Кто?
— Его… его высочество.
Мои брови дрогнули, а рот изумленно приоткрылся. Вот, значит, как, Реджинальд. Вот, значит, как… Поддержка болот ему нужна. Дура, какая же я дура, что согласилась сюда приехать.
Теперь меня просто используют как заложницу… Впрочем, болотам я тоже уже вряд ли нужна. Драгомир перебесится и успокоится. Ивайло — продолжит свою размеренную жизнь. Мало ли кикимор сгинуло на его веку.
Я отступила назад, все ещё смотря на девушку. Она скорчилась и заслонила руками лицо после своего ответа — как будто я могла её ударить, как будто… Но я ведь этим и была в её глазах. Жестокой убийцей, не способной на жалость, только на расчет. Ведь именно этим я и казалась.
Руки безвольно опустились, и я крутанулась на пятках. Нельзя было, чтобы меня так видели. Я — ужасное чудовище. Я — ночной кошмар. Я…
— Вон, — приказала я.
Удаляющийся топот возвестил о том, что моё желание было приведено в исполнение незамедлительно.
В сердце и в горло впилась сотня острых ледяных иголок. Вот так, значит. Златеника, Принцесса Северных Болот. Обещания, глупые обещания. Как я могла быть такой дурой?!
Змейка, будто прочитав мои мысли, покачала головой — она была просто ошеломлена таким поведением с моей стороны.
Я медленно побрела к спальне. Листва мягко зашуршала под ногами. Этот звук всегда меня успокаивал, но теперь он только раздражал. Реджинальд. Венценосная зараза. Руки чесались разнести что-нибудь в клочья, но я сдержалась.
Хотя, впрочем… Зачем мне сдерживаться? Что мне терять? Меня ничего не держит здесь. Точнее, наоборот. Меня здесь держат, и это бесит.
Я расправила плечи и усмехнулась. Хотят монстра? Прекрасно. Они его получат. Оказавшись у водопада, который давал зеркальную поверхность, я прищурилась и начала творить морок на собственной коже.
Работа была кропотливой, она отнимала много сил — нужно было изменить себя, не меняя в себе ровно ничего. Я нанесла морок слой за слоем, настолько плотно к коже, что могла почувствовать покалывание энергии щекой. Результат был превосходен.
— Идем, дорогая, — бросила я змейке, направляясь к двери. — Поговорим с нашим суженым.
Змейка яростно ударила хвостом о пол, подняв бурю из осенних листьев. Я одобрительно кивнула ей и распахнула двери, вновь оказавшись в чуждом мне царстве золота, ткани и противной чистоты.
Девушка, которая только что меня искала, вскрикнула и наконец-то упала тяжелым кулем на пол. Обернувшись по сторонам, дабы никто не заметил, я подбежала к ней на цыпочках и наклонилась ближе. Её грудь тяжело вздымалась и опускалась, и я с облегчением вздохнула. Кто их знает, эти человеческие сердца. Вдруг не выдержало бы.