После атак японских эсминцев адмирал Колчак немедленно занялся организацией противоминной обороны. "Севастополь" с разбитой в хлам радиорубкой для дальнейшего управления эскадрой не подходил. Командующий думал вернуться на прежний свой флагманский корабль, но повреждения "Афона" после подрыва оказались слишком серьезными. Воду из машинного отделения удалось откачать, но она всё же успела проникнуть через магистрали в котлы и засолить их, надолго выведя из строя. На время чистки котлов линейный крейсер полностью остался без хода. Его пришлось брать на буксир "Адмиралу Истомину", который мог тянуть "Афон" со скоростью 12-13 узлов и не отставал бы от эскадры, если бы только буксирыне концы постоянно не рвались. Командующий перешел на "Адмирала Бутакова". Радиотелеграфисты отправили в эфир приказ о возвращении эсминцам, которые искали в ночи оставшиеся еще у японцев дредноуты. Эту охоту Колчак прекратил. Во-первых, найти в темноте оставшиеся у врага два линейных корабля было бы слишком большой удачей. Во-вторых, эсминцы в своем кружении по морю жгли драгоценное топливо, которого едва хватало на обратный путь. И, в-третьих, сейчас от легких кораблей было гораздо больше пользы в охране собственных линкоров.
Постепенно, по мере возвращения минных дивизионов, вокруг идущих медленным ходом "Севастополя", "Гангута", "Николая I", "Александра III" и "Афона" выстраивался охранный ордер из легких крейсеров и эсминцев. Впереди шли фронтом "Адмирал Нахимов" и "Адмирал Корнилов", в арьергарде - "Адмирал Грейг" и "Адмирал Бутаков". С правого траверза линию больших кораблей прикрывали капитан 1-го ранга Белли со своим дивизионом из четырех новейших балтийских эсминцев и капитан 1-го ранга Вилькицкий с шестью эсминцами-"ушаковцами". На левом траверсе шли оставшиеся балтийские эсминцы из разных дивизионов под общим началом капитана 1-го ранга фон Гельмерсена. Под охраной пяти крейсеров-"светлан" и девятнадцати эсминцев-"новиков", способных встретить атаку вражеских миноносцев плотным заградительным огнем можно было чувствовать себя более-менее уверенно. Не удовлетворяясь одним этим, Колчак несколько раз менял курс эскадры, чтобы сбить противника со следа. Остерегаясь сразу идти на север, где его наверняка поджидал неприятель, русский адмирал направил корабли на запад, к Корее. Похоже, что уловка удалась. Радиоэфир был наполнен переговорами японских миноносцев, но новых атак пока не происходило.
Хорошего, впрочем, если подумать, было мало. У Колчака осталось лишь половина из десяти минных дивизионов, с которыми он начинал поход. Таких потерь в эсминцах русские не понесли за всю мировую войну! Почти все уцелевшие эсминцы имели повреждения, многие - серьезные. У "Керчи" и "Гаджибея" сбито по дымовой трубе, у "Левкаса" - мачта и кормовые орудия, у "Автроила" и "Капитана Белли" разрушены мостики, на "Корфу" выгорела кают-компания. Самым же неприятным для эсминцев в этот момент был малый запас оставшихся у них в трюмах угля и нефти. После вчерашних стремительных переходов и маневров легким кораблям могло просто не хватить топлива, чтобы добраться до Владивостока. Проблема с углем и нефтью возникла и у легких крейсеров. Дальность плавания вообще была слабым местом типа "Светлана", а тут еще издержки боя. Почти весь день котлы работали на форсированной тяге. Вдобавок - полученные в бою повреждения. У "Нахимова" - взорван носовой каземат правого борта, у "Корнилова" пробита передняя дымовая труба, у "Истомина" - задняя, у "Грейга" отсутствует грот-мачта, на носу и корме - сильные разрушения от пожаров.
Но, конечно, больше всего досталось линкорам. На дредноутах не прекращались авральные ремонтные работы, но состояние кораблей оставалось критическим. У всех - тяжелые разрушения надводной части корпуса, орудийных башен и казематов, боевых рубок и постов, внутренних отсеков и верхних надстроек, обширные затопления трюмных отсеков. "Севастополь" еле шел, глубоко погрузившись носом и забирая воду разбитыми клюзами, часть котлов засолена попавшей в магистрали забортной водой. "Гангут" остался без кормовых кочегарок и тоже едва держал ход. На "Императоре Николае I" пар держали лишь носовые кочегарки. "Император Александр III" лишился половины котельных отсеков, а ведь на линкоре еще приходилось прилагать колоссальные усилия, чтобы откачивать воду. Ну а буксируемый "Истоминым" "Афон" трудно было считать боевым кораблем. Вообще из пяти оставшихся у Колчака дредноутов ни один не мог считаться сколько-нибудь боеспособным. Что касается остальных... "Петропавловск", "Полтаву" и "Измаил" уже командующий мысленно считал погибшими, как а потопленную в бою "Екатерину Великую". Без поддержки стянутых к главным силам крейсеров и эсминцев шансов уцелеть при ночных минных атаках японцев у искалеченных линкоров было немного. Так что Колчак уже смирился, что потерял целую бригаду дредноутов. Всё же у противника потери больше - три линейных крейсера и два линкора. Однако куда делись русские мощнейшие линейные крейсера-сверхдредноута "Бородино", "Кинбурн" и "Наварин"? Накануне они так и не успели к сражению с главным японским флотом. И где, спрашивается, они теперь? Не могли же эти практически неповрежденные гиганты стать добычей японских легких сил!
Контр-адмирал Веселкин с равнодушным видом расхаживал по рубке. Спиной он чувствовал тяжелый взгляд, которым сверлил его командир "Бородино" капитан 1-го ранга Иванов Тринадцатый. А вот можешь и смотреть грозно, всё равно ничего не сделаешь, хоть ты и высочайше отмеченный герой прошлой японской войны...
- Михаил Михайлович! Давайте всё же прибавим хода! - подал снова голос Иванов. - Хоть стемнело уже, а ведь можем еще поспеть. Наши у японцев уже половину кораблей потопили, но и сами еле держатся. Если мы ударим, не только своих спасем, весь флот японский разнесем на заклепки!
Когда по приказу вылетевшего на аэроплане командующего бригада линейных крейсеров отправилась на выручку своих линкоров, Веселкин настоял, чтобы три его мощнейших дредноута держали экономный ход. Мол, лучше немного опоздать, чем остаться потом без угля и нефти на пути к Владивостоку. Вдобавок пришлось задержаться почти на полчаса, когда Веселкин распорядился сбавить ход для устранения мелкой поломки в одной из турбин своего флагманского корабля. В результате, и эсминцы, и легкие крейсера с идущим отдельно "Афоном" ушли далеко вперед, а на отставших "Бородино", "Наварине" и "Кинбурне" о происходящем сражении могли судить лишь по принимаемым отрывочным радиосообщениям. Все восторгались подвигом "Измаила", который в одиночку сошелся с восемью японскими дредноутами. Потом пришли новости об атаках вражеской эскадры подошедшими нашими эсминцами, о вступлении в бой "Афона" и легких крейсеров. Команды рвались в бой. На палубах линейных крейсеров с нетерпением всматривались в зарницы выстрелов за темным уже горизонтом, вслушивались во всё более отчетливую канонаду. Потом далекие выстрелы смолкли, море вокруг исчезло в чернильной темноте.
- Ну что же, Константин Петрович! - повернулся Веселкин к Иванову Тринадцатому. - Дневное сражение, видимо закончилось. Дай Бог (адмирал перекрестился), в нашу пользу! Прикажите поворот полный кругом на зюйд-ост, последовательно. Да поострожней, чтобы в темноте друг друга не перетаранить.
- Позвольте, Ваше превосходительство! - Тринадцатый вздыбил свои самые знаменитые на флоте усы. - Как же на юго-восток? Мы же к эскадре шли. А как дошли - обратно? Там же, впереди, может, линкоры наши тонут!
- Ну, если тонут, есть кому им помочь. У Александра Васильевича и крейсеров, и эсминцев довольно... Не дело наши линейные крейсера как спасательные суда использовать. Сберегать прежде всего мы должны наши корабли. Они ведь лучшее, что есть сейчас у России! В этом вижу долг свой наивысший. Вот почему и приказ о повороте отдаю. Не хватало нам еще ночью на миноносцы японские наткнуться без охранения. А они все там, впереди, только и ждут, чтобы торпедами засыпать. Тогда уж точно за ними победа будет. Подальше надо отсюда держаться. С большим японским флотом, думаю, Александр Васильевич и без нас управился. А мы за ночь к побитым японским кораблям вернемся и дело с ними докончим. Эх, знать бы наперед, не надо было бы туда-сюда по морю мотаться. Давно бы японцев перетопили. Всё же там старый дредноут и два броненосца остались. За них, пожалуй, и мы наград удостоимся.