Мастер, построивший в течение 20 лет четыре выдающихся, грандиозных по тому времени здания, был бесспорно великим зодчим. Его место в истории древнерусской архитектуры тем более значительно, что он совершил своеобразную революцию как в русской строительной технике начала XII в., так и во внешнем облике, в самом стиле древнерусских церквей, заменив господствовавшую тогда кладку стен со скрытыми рядами – порядовой кладкой, затем широко распространившейся в русском строительстве, и введя в отделку построек резные из камня детали и скульптурные элементы. Это были первые образцы уже не византийского, а как бы романского стиля к востоку от Днепра. Роспись кирпичных стен под белокаменные квадры вызывала еще более близкие ассоциации с романским стилем зодчества. Его творения явились, таким образом, предшественниками замечательных древнерусских сооружений второй половины XII в., украсивших Владимир, Суздаль и другие города северо-восточной Руси.
18. Западный вал крепости, XV в.
О высоком мастерстве этого зодчего говорит и тонко разработанная им система пропорций (исследована К. А. Афанасьевым), в которой использовалось золотое сечение. Возможно, именно ему принадлежал найденный в Старой Рязани „вавилон" для разбивки сложных пропорциональных отношений. Кто был этот талантливый рязанский зодчий, неизвестно, но на некоторых кирпичах Борисо-Глебского собора в Старой Рязани сохранилась ясно различимая надпись: „Яков тв(орил)". Не было ли это именем великого архитектора?
К кругу построек, непосредственно испытавших влияние концепций зодчего Якова, относятся и знаменитый Борисо-Глебский собор в Чернигове (около 1120 г.), возведенный после смерти Олега Святославича его братом Давидом, а также более поздний собор Кирилловского монастыря в Киеве (XII в.), явившийся родовой усыпальницей потомков Олега Святославича.
Третий собор, Спасский, меньше Успенского и Борисо-Глебского (28,09 X 25,95 м). План его оригинален и не имеет аналогий в древнерусском зодчестве: он четырехстолпный, с тремя апсидами и тремя притворами, причем боковые притворы имели дополнительные апсиды (илл. 11), что превращало их таким образом в приделы. Это существенно отличает Спасский храм от собора в Юрьеве- Польском (1230) и сходных с последним по планам соборов XII- XIII вв. в Новгороде-Северском и Нижнем Новгороде. Рязанский храм можно датировать XII в. В его отделке использовался фигурный кирпич.
Фрагменты архитектурных резных деталей, найденные археологами на городище Старой Рязани, относятся, вероятно, к этим соборам. Резьба сохранившейся части квадратного столба типична для русских резчиков XII-XIII вв. Его растительный орнамент напоминает резьбу по дереву и несколько примитивен в своей плоскостной трактовке. Он примечателен вместе с тем очевидными связями с мотивами народного творчества.
Значительно более интересен фрагмент архивольта, вероятно, от какого-нибудь портала. Здесь и орнаментальный мотив из направленных в противоположные стороны полукружий, соединенных прямыми, и техника его выполнения вполне самостоятельны и не имеют аналогий в архитектурных памятниках других городов Древней Руси того времени.
Своеобразным шедевром является фрагмент карниза (илл. 12). Совершенство декоративного рисунка его листьев аканта и кринов (стилизованных лилий) и самого исполнения с точно очерченным и чисто вытесанным орнаментом и применением сверления в острых углах позволяет говорить о том, что в Рязани домонгольского времени начала развиваться вполне самостоятельная архитектурная школа, воспринявшая прямое влияние традиций поздней античности. Аналогии данному фрагменту в других постройках Древней Руси неизвестны.
Сходные по стилю и совершенству обработки детали вспоминаются лишь в архитектуре Малой Азии периода поздней античности, в Селевкии и других местах. Учитывая тесные торговые связи Поочья с арабским Востоком, доказанные кладами арабских монет, вполне возможно ставить вопрос и о наличии подобных культурных связей.
9. Архангельский собор. Конец XV в.
Поэтому следует еще раз вернуться к плану Спасского собора. Его боковые приделы, будучи пространственно связаны с центральным помещением, придают храму отчетливо выраженную поперечную направленность, тот характер „предстояния", который был типичен во время раннего средневековья для церквей переднего Востока (монастырь в Хартамине, 512 г., и др.). Эта поперечная направленность отчетливо выражена и в композиции отдельных построек Балканского полуострова (церковь Пантелеймона в Охриде начала X в.) и даже отчасти Армении, в период ее подвластности арабскому халифату. Дальнейшие археологические раскопки еще, может быть, прольют дополнительный свет на особенности этого замечательного сооружения Старой Рязани.
Плато Старой Рязани представляет собой неправильный четырехугольник, вытянутый с севера на юг. С запада его ограничивают крутые обрывы берега Оки, с севера -речка Серебрянка, с юга – Черная речка. От беспредельного поля на востоке его отделяют валы и рвы древней крепости, а также крутые овраги. Крепостные валы с востока и юга сохранились почти без изменений. В северной части городища, у Оки и Серебрянки, отделенный оврагом, возвышается изолированный холм – древнейшая часть поселения. К юго- востоку от него раскинулась территория города X в. Детинец обнесен линией валов высотой 3,5 м, которые вместе со стенами и рвами представляли довольно внушительную оборонительную цепь (илл. 1, 13)
20. Архангельский собор. План
21. Старый Успенский собор. План. Реконструкция Е. Михайловского
За линией валов детинца расположена южная часть города, которая обнесена внешней линией более высоких валов, поднимающихся на 9 м от земли. Эта внешняя цепь укреплений возведена, по археологическим данным, в XII в. (со стороны реки она не сохранилась).
Если знакомство с плато южной части городища дает представление лишь о размерах древнего города, то осмотр его валов глубоко волнует зрителя. Нужно обойти их все по периметру, чтобы ощутить их мощь и понять всю грандиозность этого великолепного крепостного сооружения (илл. 2).
При Ярославе Мудром великим считалось лишь Киевское княжество, но после его смерти, когда оно было раздроблено на уделы, другие княжества также претендуют на этот пышный титул, а среди них и Рязань. Сведения об этом встречаются в летописях в середине XII в. Так, в Никоновской летописи под 1147 годом значится: „.. . и сяде . .. Игорь Святославич на великом княжении в Резани". Титул „великий" по отношению к рязанскому князю встречается в летописях и под 1152 годом.
22. Старый Успенский собор. Цоколь. Фрагмент. Начало XV в.
23. Архангел Михаил. Икона из церкви села Путятино. Раскрашенное дерево. XVI в. Рязань, Художественный музей
В XII в. авторитет и связи Рязанского княжества быстро возрастали, о чем может свидетельствовать факт, например, крещения в Рязани в 1132 г. половецкого князя Амурата. В летописях под 1175 годом сохранилось интересное заявление суздальцев и переславцев (из Переславля-Залесского), которые, собравшись после убийства Андрея Боголюбского во Владимире, говорили „. . . суть убо близь насъ въ суседехъ князи Рязанстии и Муромстии, и трепещем и боимся ихъ . . . Впрочем, „князи Рязанстии" нередко сами становились жертвой нападений владимиро-суздальских князей, как это было, например, в 1208 г., когда Рязань была взята войсками Всеволода III, а рязанские князья с их женами были отведены в плен.