— Помочь бы надо, — сказал Генка.
Мы подошли.
— Давайте мы вам поможем, — сказал я.
— И сумки давайте, — сказал Генка.
Мы благополучно перешли дорогу и остановились у газетного киоска. Старушкины сумки оказались тяжелые, как гири. Уж как их она сама тащила — не понимаю.
— Ах, мальчики дорогие, спасибо, спасибо вам большое, — принялась благодарить нас старушка. — Меня обычно дочка на вокзале встречает. А в этот раз я ей и не сообщила. Дай, думаю, сюрприз сделаю. Уж очень она любит, когда я к ней приезжаю.
— А где ваша дочка живет? — спросил я.
— Да тут уже близко. Вот на этой улице. Или, как тут у вас, на линии. А дом тринадцатый. Там еще магазин молочный на первом этаже.
— Мы вас проводим, — сказал Генка.
— Что вы, что вы, ребятки, вы и так мне помогли. У вас свои дела.
— Не волнуйтесь, пожалуйста, — сказал я. — Нам это совсем не трудно. А у вас вон какие сумки…
Через несколько минут мы были у нужного дома.
— Какой у вас этаж? — спросил я.
— Четвертый, — ответила старушка.
— И лифта нет, — сказал Генка. — Я знаю, я тут был один раз. Вот что, мы вас до дверей проводим.
— Ах ты, Господи! — всплеснула руками старушка. — Мне прямо уж и неловко. Совсем я вас, старая, заездила…
— Ничего-ничего, — сказал я. — Нам полезно. Для нас это вместо физкультуры. Где ваша парадная?
Добравшись до дверей квартиры, мы поставили сумки на пол и хотели уж было уходить. Но вдруг старушка сказала:
— Ну нет, мои дорогие помощники, теперь уж я сама вас не отпущу. Я из деревни-то столько всяких гостинцев привезла — и мед, и варенье, и пирожки с капустой. Сейчас я вас чаем напою, накормлю. Дочка будет только рада.
Пока мы соображали, что ответить, старушка позвонила, дверь распахнулась и…
Если бы мы с Генкой увидели инопланетянина или английскую королеву, мы бы, наверно, и то меньше удивились. На пороге стояла наша учительница Зинаида Николаевна! Рот у меня сам собой открылся, а Генка не то хрюкнул, не то икнул.
— Мамочка приехала, ура! — воскликнула Зинаида Николаевна и обняла старушку.
И тут-то она нас и заметила.
— А это…
— Это знакомые мои новые, — радостно сообщила старушка. — Такие славные ребята! Всю эту тяжесть-то мою от самого Большого тащили.
— Минуточку, — Зинаида Николаевна нахмурилась. — Сергей, это ты так болеешь? Ногу вывихнул? А сам по улицам носишься? А верный друг Геннадий тебя, значит, прикрывает? Ну, как же вам не стыдно?!
— Ах, вон оно что, — сказала старушка. — Это, стало быть, ученики твои. Ну и хорошо… Потом, потом, Зинаида, ты со своими школьными делами будешь разбираться. А сейчас это наши гости дорогие. Проходите, мальчики, не стесняйтесь…
Мы просидели в гостях, наверное, целый час. Пили чай с клубничным вареньем, ели замечательно вкусные пирожки, а Зинаида Николаевна рассказывала, как она в детстве жила в деревне, училась доить козу и бегала на пруд ловить карасей. Про школу она не сказала ни слова. Только когда мы уже уходили, в дверях, она грустно сказала:
— Бессовестные… Скажите спасибо моей маме…
Мы выскочили во двор, и Генка радостно заявил:
— Надо же, как хорошо все получилось! Как в кино! Вот что значит вовремя старушку через дорогу перевести.
— Хорошо-то хорошо, да как-то все-таки не очень, — сказал я и что есть силы пнул картонную коробку из-под торта, которая подвернулась мне под ноги.
Эту старую злую шутку с якобы пустой коробкой, в которой на самом деле лежит здоровенный булыжник, я знал давным-давно, еще с первого класса. Но, как любит иногда говорить мой папа, опыт — ум дураков.
Взвыв от боли, я запрыгал на одной ноге, ухватившись за ступню.
— Что, Серега, очень больно? — испуганно спросил Генка. — Идти можешь?
— Не знаю… Вроде могу.
— Ты держись, держись за мое плечо. Ну дела… А как же завтра в школу? Не пойдешь? Вдруг нога распухнет?
— Вот уж нет, Геша. В школу я пойду. Хоть на костылях.
