нет выдоха, и выход перекрыт
рожденный день спеленут, словно кокон
сверкает лед подслеповатых окон
во мгле, накрывшей вышедших навзрыд
вымачивая город в темноте
проходит ночь, не задевая сонных
по берегам гражданской обороны
в убежище вчерашних новостей
метель накинет белый пуховик
на этот миг прощального объятья
то в жар, то в холод, закаляя платье
бросает утро уходящих в крик
но никогда не поздно оседлать
дорогу из безвестности в забвенье
которую легко осилит гений
что черный с белым делит пополам
и небосвод под звездной саранчой
дрожит и ждет предсказанного ада
и где-то между, двадцать пятым кадром
застрял еще не начатый отсчет
подводное
такой вот город ничего смешного
кругом вода туда сюда и снова
то в лед то в пар до одури не ново
нева не варит валит все в залив
мосты пусты в пыли застыли шпили
петра и павла точно не спросили
зачем стоять среди болотной гнили
под ангелом скрывая корабли
а воды отойдут и с новой силой
текут на город жидкой хиросимой
и остров что назвал себя васильев
дрожит меж этих линий на плаву
но в аквапарках не растут деревья
а дождь застрял невесел и серебрян
и затекая рифмой под поребрик
смывает наносную синеву
на улице марата кто-то в ванной
лежит себе втыкает под нирвану
впадает но шарлотта вместе с анной
проходят мимо к невскому спеша
а там давно отгрохотал трамвайно
последний акт угарного дэдлайна
и масло слить придется тихо тайно
пока полна распятием душа
очередное офелийное
офелии не тонут а плывут
и плачут покрываясь чешуею
до пояса а там такая муть
что в этих водах что в шаланде ноя
где каждой паре твари не дают
спокойно жить по правилам шекспира
мир не театр люди на краю
подмостков жизни не доверят лире
а милый принц на цыпочек подсел
и чешет череп но не точит шпагу
невесел выбор быть не быть совсем
но яд чернил давно спалил бумагу
текстовая переменная
она так быстро превратилась в текст
рассыпавшись на мелкие предлоги
и клавиши немые недотроги
застыли в обнаженной темноте
из азбучных не выписать роман
и шрифт хитрит скрывая переносы
в плену местоимений под вопросом
хранит издатель пересохший план
мы слишком сразу перешли на ты
они за нами просто не успели
все эти письма долгие недели
из ожиданий в дебрях пустоты
но звук раздвоен в разных городах
вот так и жили в стереорежиме
играя эхом в перекатах пыльных
усталой сталью в нудных проводах
пока не стих за прозой пустяка
последний риф разобранный на рифмы
и том под стол закладку удалив но
там все дрожит последняя строка
всемирная и томная
и вечер на стол и крошками со стола
созвездия слов и битый фаянс подлунный
и все кто разлит стаканами пополам
поют о своем но пусть их пьяны как гунны
и лампа горит и греет всемирный газ
на стенах бойцы сменили немодный постриг
костры далеки с руки не попасть в приказ
и стрелы летят чтоб меч оставался острым
и млечность страниц привычно желтит рука
но в поисках букв картинки мы пропускаем
и все хорошо вот только горчит слегка
забытый вопрос запитый холодным чаем
DM
стихи как секс прелюдия предлог
и тонкий тон живого диалога
размытых строк потерянная строгость
и нежным звуком вывернутый слог
стихи как секс в них длительность – поджанр
одни штампуют матерные хокку
другие тянут выдавая опыт
поэмы где зевоты не сдержать
стихи как секс читая не спеши
пиши сильней потом еще сильнее
пока не дрогнет на знакомой шее
сигнальной жилкой проводок души
стихи как секс в них должен быть финал
внезапный но попавший точно в точку
последний звук рожденный непорочно
и выдох изменивший времена
пренебречь вальсированием
кружа ее не выпускай руки
пусть танец тянет в сабельные вихри
пока окрест оркестр не затихнет
чтоб отдышать пустые мундштуки
и вытряхнуть последние из нот
застрявших влет в колках уставших скрипок
но взмах на бис и снова струны вскрикнут
на раз два три раздавшейся весной
кружа ее не выпускай руки
прощания легки пока напрасны
пока слегка напоминает праздник
весь этот день прошитый в две строки
подальше прячь заветное кольцо
не тот размер не та огранка камня
не подойдет и станешь прочим равным
запив разрыв дешевеньким винцом
так вот пока пускает пузырьки
шампанское – ведерочный титаник
пусть холодеет истина в стакане
кружа ее не выпускай руки
академическая гребля
не свезло как водится не свезло
не крыло блин выдали а весло
распашное парное не понять
вот и мутим воду то вплавь то вспять
а кругом круизные корабли
или баржи ждущие на мели
режет белым парус на чаек крик
и бликует лик и ликует блик
не свезло как водится не свезло
хорошо весло еще не кайло
ведь кайлом зело не с руки грести
и охрана радует по пути
и не любит парус суконный штиль
да по буре будет и оверкиль
а весло надежно и так и так
и сойдет за биту в иных местах
ну и пусть в мозолях в занозах взмах
рулевой запутался в трех словах
впереди неведомый водоем
ничего когда-нибудь приплывем
мультяшное
на скрижалях пожар, у хоттабыча бомба в кармане
тридевятое царство накрылось, и вовка не тот
ты все ищешь коня, как обдолбанный ежик в тумане
чтоб скорее в седло и копьем прививать антидот
ты все ждешь перемен, хоть уроки давно отменили
винни-пух с пятачком поутру не протрется в метро
и немое кино, что пятном затянулось чернильным
на полях дневника отбывает пожизненный срок
но орда из ворда налетает все чаще и чаще
и сметает героев, и лепит из слухов слона
пусть кричит фрекен бок: а ведь карлсон-то ненастоящий!
на китайский пропеллер гораздо приятней цена
а когда этот мир, наконец соскользнув с черепахи
уплывет в никуда, языки и предметы смешав
да пребудут с тобой преподобные бивис и баттхед
да придет чебурашка с благими вестями в ушах
книжные черви
вертится вечер
в полых квадратах труб
все части речи
станут одним к утру