— К-куда?! — сорвавшись на фальцет, пискнул я, но было поздно: мужчина уже крепко сидел на шее у самого свирепого хищника спутника Охалед.
С изумленным трагическим молчанием я смотрел на то, как саламандра разевает пасть, хватается щупальцами-отростками за доверчиво обхватывающие их ладони и… покорно плывет вперед, поворачивая то в одну, то в другую сторону. Удивительно, но она не пыталась ни нырнуть, ни стащить всадника с себя, послушно прибавляя и снижая скорость по команде своего наездника, словно хорошо вышколенная лошадь.
— Ну? — хозяин вырвал меня из восхищенного оцепенения. — Видите?
— По прямой от меня проплывите, — спохватившись, я поспешно нацепил на себя деловой вид.
Удивительно, но саламандра и правда хромала. А точнее, странно оттопыривала при движении заднюю правую лапу, будто соприкосновение с животом причиняло боль.
Понаблюдав за ней еще пару минут для надежности, я помахал хозяину рукой.
— Да, вижу скованность движений, — сказал я ему, отодвинувшись как можно дальше от уродливой морды. — Нужен детальный осмотр. Завтра удобно? Нужно будет усыпить ее, поднять и перевернуть. Здесь есть где установить лебедку?
— Зачем? — хозяин посмотрел на меня как на идиота. — Сейчас все сделаем.
— Мне нужно осмотреть живот, — пояснил я как мог терпеливо. — Для этого животное надо усыпить и перевернуть.
— Да не надо усыплять! — хозяин встал на ноги прямо на загривке саламандры, и та подкинула его на помост. — А ну-ка! — он вытянул вперед руку. — Кто хорошая девочка? — вдруг протянул совсем другим тоном. — Ну? Кто хорошая саламандра?..
Чудище издала урчаще-визгливый звук и завиляла всем огромным телом.
— Ай умница! — умилился хозяин. — Давай пузо поглажу… Ну-ка, лежать!
Все это было так странно, что я уже не удивился, когда саламандра послушно, словно щенок, бултыхнулась в воде и выставила пузо, махая в воздухе короткими плотными лапками с пальцами-ластами. Хозяин шагнул с помоста прямо на покрытую слизистым панцирем грудную клетку и стал топтать ее каблуками. Видимо, саламандре это нравилось, потому что она замерла, блаженно прикрыв глаза.
— Смотрите, что там надо посмотреть, — бросил мне хозяин через плечо.
Я с трудом оторвал взгляд от хлюпающей под ногами дорогих ботинок слизи и опустил взгляд ниже, к задним ногам “хорошей девочки”. А точнее, уже не совсем девочки.
— Сколько ей лет, говорите?.. — уточнил я, уже зная, что сказать владельцу, но пока не зная как.
— Да в этом году уже к сотне приблизилась, — в голосе хозяина слышалась гордость. — Следующей весной юбилей.
— И она всегда жила одна?
— Нет, был у нее супруг, — хозяин вздохнул. — Умер три года назад. От старости.
— Понятно… — я тоже вздохнул — не столько от сочувствия, сколько в ожидании реакции на мою новость. — Скажите, вы знаете о том, что на Охаледе саламандры населяют практически все водоемы, но при этом популяции очень сильно изолированы друг от друга?
— Ну да, в каждой луже по саламандре, — хозяин с недоумением на меня уставился. — И что?
— Так как по суше саламандры передвигаться не могут, часто случается так, что в водоеме остаются только самцы или только самки. А то и вовсе одна особь… — я посмотрел на хозяина с надеждой, что он поймет все сам. Увы.
— И что? — он нахмурился, уже явно начиная уставать от моих россказней.
— Но продолжением рода должен ведь кто-то заниматься, — продолжил я быстрее. — Поэтому иногда, в очень редких случаях, саламандра способна изменить свой пол, понимаете?
— Это на что это вы мне намекаете? — несмотря на свою внешность человека, не обремененного интеллектом, соображал хозяин весьма быстро. — Это что ж теперь, мужик будет, в смысле, самец?!
— Да, — я принял самый деловой вид и поспешил завалить опешившего клиента терминами. — Гоноподий на данный момент на стадии формирования. Левый семенник пока больше правого, из-за этого и перекос при движении. Когда формирование будет закончено и вес снова будет распределен равномерно, движения вновь станут нормальными. Да и слизистые наросты, скорее всего, растворятся. У самцов их обычно не бывает.
Тут саламандра издала призывный скрипящий звук, напоминая, что ее неплохо бы еще немного почесать каблуками, и хозяин скривился.
— Мерзкая тварь! — он топнул по слизистой броне, желая явно не приласкать питомца, но услышал лишь довольный скрип и скривился еще больше. — И что, нет никакого средства, чтобы вернуть все как было?
— Поведение не изменится, — я грустно смотрел, как хозяин спешно выбирается от помост и брезгливо очищает ботинки от слизи, которая раньше совершенно не смущала. — Зато кожные покровы станут чище…