— Да, целая приключенческая повесть, — заметил Род.
— Вы знаете, вы мне все больше нравитесь! Желаете шутить, а у меня без нее сердце только стучит, но не работает. Давайте заключим договор. Вы мне доставляете сюда мою Сонечку. Что она для Союза? И я — весь ваш! Вы знаете, что стоит еврейская колония в Мексике? При Соне я переквалифицируюсь, буду играть на свадьбах больших людей. Я готов мыть полы вашей квартиры…
— Ну-ну! Не горячитесь, Яша, — тихо по-русски сказал Род. — Если вы действительно помогали органам, то должны знать, как важно держать язык за зубами. Роз-Мари тоже не вздумайте проговориться. Подумаем, как вам помочь. А вы, со своей стороны, прикиньте, что могли бы положить на другую чашу весов. Не деньги, разумеется. как вы уже поняли, не в них счастье.
Яша вскочил на ноги, хотел было броситься целовать Рода, но тот удержал собеседника от столь пылких проявлений благодарности.
— Давайте так, через недельку я зайду, а пока — тише воды, ниже травы.
— Только не говорите Яше Лившицу, что Париж не стоит мессы!
— Теперь вы мне нравитесь, Яша. Будьте умницей, и мы скоро увидимся, — и Мишель собрался было подозвать официанта.
— Нет, нет! Все за мой счет и еще для вас одну рюмочку. Задержитесь на пару минут.
Яша Лившиц побежал к инструменту. И играл так, как, должно быть, в день сдачи госэкзамена в Одесской консерватории.
События побежали одно за другим. Зимой родилась третья дочь, которую назвали Еленой. К большой радости Рода, в Мехико наконец возвратилась Кристина. Она первое время не хотела идти работать, собиралась прежде устроить свои хозяйственные и финансовые дела. Род тут же передал Кристине обратно Сорок восьмого. С ним Мишель работал вполсилы — как правило, не давал ему заданий, и тот сам, по своему усмотрению, выходил на связь, когда считал, что имеет информацию, интересную Генштабу Советской Армии. И действительно, то, что казалось Роду мелочами, в аналитическом управлении «Аквариума» ложилось связующими звеньями в мозаике и получало хорошую оценку.
В отношении Яши Лившица «Аквариум» подтвердил, что до войны он действительно сотрудничал с отделом НКВД по Одесской области и что вопрос о выдаче визы на выезд из СССР его законной жене рассматривается и будет решаться в прямой зависимости от степени пользы, которую резидентура Рода сможет получать от Лившица. Тот перешел работать в один из наиболее фешенебельных ресторанов Розовой зоны города, превратившейся в своеобразный мексиканский Клондайк и… старался. Его информация не носила характера военных секретов, но была пригодна в работе резидентуры и резидентуры их коллег из КГБ.
Перед 50-летием Советского Союза Род получил через Кристину от Сорок восьмого очень важную, хотя и весьма негативную информацию. К нему прилетал из США старый друг, который теперь занимал ответственный пост в Пентагоне. Между делом он похвастал, что американцам удалось раздобыть русский секрет твердого ракетного топлива. Петр понимал, что в преддверии праздника это вызовет в «Аквариуме» переполох. Решил повременить с дурной вестью. И вышло к лучшему! В последнюю передачу перед 7 ноября 1967 года полковник Род получил поздравление с награждением его орденом Ленина. Отправь он депешу о твердом топливе до, а не сразу после торжеств, кто знает, не была бы в последнюю минуту его фамилия вычеркнута из списка награждаемых.
Однажды в самом начале декабря он возвратился домой и застал Глорию в слезах. Старшие девочки стояли перед матерью с округленными от трепета глазами, в которых тоже сверкали слезинки. Род увел девочек в детскую, одарил шоколадками и возвратился к жене. Га, среди стенаний, разразилась упреками, сводившимися к одному: она больше не в силах переносить борьбу с самой собою, жить в вечном страхе…
Мишель в глубине души понимал Глорию, ее неуверенность в завтрашнем дне, но как ей помочь, не знал.
— Родная, ты же знаешь как я люблю тебя, наших девочек! И верю в нашу судьбу. Сейчас прошу тебя только об одном — помни, что ты кормишь грудью Леночку. Мы взрослые, мы можем многое вынести, но она, бедняжка! Зачем ей страдать? Возьми себя в руки, Глория! Ведь ничего не происходит страшного. И не произойдет!
Глория с трудом успокаивалась, слезы непроизвольно лились из ее глаз, она тяжело дышала.
— И помни, ненаглядная, бесценная моя, — Мишель нежно привлек жену к своей груди, — что наша организация всемогуща. Тебе же высокие люди говорили в Москве: тебя и наших детей никогда не оставят в беде. Перестань! Поди умойся, выпей капли.