Мишелю было неприятно вести подобный разговор, и, слава Богу, за ним зашла в библиотеку Глория. Она сослалась на то, что плохо себя чувствует, и они уехали.
Расшифровав телеграмму, Род был ошеломлен. «Что происходит? Чертовщина какая-то! Всего полгода, как был в Москве! И никто словом не обмолвился. Опасались, что могу отвергнуть кандидатуру? Хреновина! Подготовить нелегала-радиста — нешуточное дело. Одна отработка легенды что стоит! Не менее года. А выправление документов? А он немец, бежавший из ГДР. И тоже фотограф!»
Порассуждав еще, Мишель немного успокоился и сказал себе, что надо подождать более развернутой ориентировки или разъяснения резидентуры. И все-таки последней мыслью было: «Не беспокойство же за меня руководило там… генералом Прожогиным».
Пришло разъяснение на Девятнадцатого. А еще через полтора месяца Род в аэропорту, затерявшись в толпе встречающих, узнал нового члена своей резидентуры. Белокурый, чем-то напоминавший Есенина, уверенный в себе малый и, конечно же, весь обвешанный фотокамерами.
Внешне он понравился Мишелю. Хорошо разбирался в аппаратуре, имел нужные навыки. Однако Род уловил что-то царапнувшее его сознание, когда вновь прибывший сообщил, что должны прийти деньги и он откроет собственное фотоателье.
Вскоре волнения Рода прибавились. Он отметил, что Девятнадцатый изучал страну, агентурную обстановку, все прочее с ленцой. В расшифровках телеграмм допускал огрехи. Род три месяца возил его с собой, пока решился полностью передать ему всю радиосвязь и прочее, что было связанно с обязанностью радиста.
Кошмарных снов, от которых последнее время Род часто просыпался, добавилось.
Однажды, сделав замечание Девятнадцатому, Род неожиданно произнес:
— Знайте, что каждый сделанный вами вывод обязан опираться на факты. Можно опираться и на интуицию, но выводы из информации, направляемой в Центр, в обязательном порядке должны основываться или вытекать из фактов.
Сделал большие глаза и Девятнадцатый.
— А, собственно, меня выводы и факты не очень волнуют. У меня другие обязанности.
Облегчения не принес, а лишь усугубил положение и доверительный разговор с шефом резидентуры. Они оговорили, Как лучше организовать транзит в Бразилию нелегала, прибывшего из Западной Германии. Среди агентов резидентуры был влиятельный немецкий коммерсант, имевший вес в колонии своих соотечественников в Мехико: нелегалу необходимы были хорошие мексиканские «ксивы». Не раскрывая личности коммерсанта, шеф взялся за обеспечение документов и, прежде чем распрощаться, доверительно сообщил:
— Один из моих молодых сотрудников учился с ним. Ты доволен новым радистом? Держи ухо востро! Кроме смазливой внешности… нет у него ничего за душой. Ан нет! Есть! Красиво поет, виртуозно играет на гитаре. Начкафедры, старый хрен, ты должен знать этого генерала, покровительствовал. Охоч был до баб! У него в столице была вторая квартира. Там твой радист часто бывал. Приводил знакомых девочек. Потому балбес и получал только пятерки. К тому же он еще сын ответственного работника ЦК. Понимаешь? Приехал проветриться. Такого даже отец никуда лучше пристроить не мог.
Всю дорогу домой полковник Серко обдумывал ситуацию. Судя по всему кончаются золотые денечки дружной, хорошо скоординированной работы его нелегалов. Из Центра подсунули явно негодный кадр. Может быть, для них там не так и важно, чем мы тут занимаемся? Тревожило, что за последний год, с лета 1972, заметно снизились как количество, так и особенно качество, ценность привозимых ему из США секретов.
Яша Лившиц — или ему так показалось? — становился обузой. После приезда в Мехико его жены Сони Лившиц, Яша Моисес стал все чаще критиковать то, что происходит в Союзе. Нетрудно было догадаться о причине: рассказы Сони о ее житье-бытье в Одессе. Моисес Либер прежде многого не знал.
Он, как и раньше, старался. Однако добывал все чаще то, что для нелегальной резидентуры ГРУ являлось макулатурой. На ее обработку и придумывание, кому эта информация могла быть полезной, уходила масса времени. Лившица нельзя было использовать даже «перевозчиком» материала, получаемого людьми Рода на приграничных пунктах США. Мишелю пришла в голову мысль предложить Центру передать Моисеса Либера резидентуре ПГУ.
Перед майскими праздниками в Мехико прилетал его агент — кадровик из Пентагона. Он привез целый чемодан бумаг. Однако ценной информацией оказалось лишь сообщение о том, что с 1 мая произойдет полная смена кодирования всех военных каналов США. Пригодились и характеристики на новый состав военного атташата в Москве.