Рыбка в рубке
(Притчи, басни и фантазмы)
Подосиновик
День-денёшенек
одинёшенек.
Эх, без Ноченьки
он сейчас.
Солнце жёлтое
с белой чёлкою
из под облака
щурит глаз.
Как протёртое,
небо синее…
Эхма, крепенький
подосиновик!
Дождик слепенький,
льётся ласково.
Под кустом живёт
без опаски он!
Не посаженный.
И не рощенный.
Семи росами
прополощенный.
Ждёт-пождёт одну
раскрасавицу.
Ах, мечтает так
ей понравиться!
…А она придёт
да поклонится.
И найдёт его,
и наклонится.
Срежет ножичком.
В туес
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ кинет.
И в грибочке
душа
остынет.
⠀⠀ ⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ 26.12.21
Паук и птица
сказка
Отродье Шелоб, страшный Шмак —
убийца подлый
и варнак
(Чей вид и мерзкие повадки
не описать: настолько гадки
и отвратительны они!)
в злодействах проводил все дни
и ночи. На рассвете спал.
А на закате… сочинял.
Не смейтесь: даже гад ползучий
способен быть творцом созвучий.
Уж если ты Арахны сын,
привычный выплетать ловушки
(куда беспечные зверушки
и птички, дружно как один,
легко и скучно попадают,
хоть пешим ходом, хоть летая),
то… точно ты уже поэт!
Плетельщик шёлковых тенет,
создатель западней отличных —
красивых, прочных, симметричных.
В таких доверчивый читатель,
метафор ярких почитатель
готов запутаться душой!
Как только впечатлён — он твой!
Он пойман!
…Или же она.
Что слаще. Ведь хмельней вина
её проснувшая страсть.
Тем легче бедненькой пропасть,
чем искушённей искуситель —
певец, прелестных слов сказитель.
⠀⠀ ⠀⠀
И Демон, что сгубил Тамару
любовным инфернальным жаром,
и Фауст, Гретхен возжелавший,
и девственность её укравший,
суть пауки.
И суть поэты.
Они воспеты.
И отпеты.
Вампиры нежных женских душ.
А что мужья? Объелись
груш…
⠀⠀ ⠀⠀
Вернёмся к злому паучине.
Сидел он как-то в паутине
и сочинял (ну, как уж мог),
по сойке скорбный
некролог.
Её иссосанное тело
пустою куклою висело
над головою кровососа.
…Стихи лились быстрей поноса.
И вдруг биение быстрых крыл
(на строчке: "Я ж тебя любил!"),
паук-писака ощутил.
"Попалась пташка!"
Сеть дрожала.
Из брюха высунувши жало,
наверх помчался паучок
со всех восьми послушных ног.
Вот добежал.
"Как хороша!"
Липчайшей нитью, не спеша,
милашку-ласточку опутал —
как в шубку серую укутал.
Надёжен кокон — не сбежать.
Теперь ужалить
и сосааать.
Из нежной шейки кровь вкуснеей…
("Где кружка? Нянечка, налей…")
— Подлец! — прекрасные глаза
открыла птица и слеза
упала пауку на грудь…
"Ах, сердце!" — Поздно, не вдохнуть
без сладкой боли… Что за бред?
Он в плен не попадался, нет!
Его любили, это да.
Но чтобы он?! Да ерунда!
"Сейчас я жало ей воткну
и впрысну яд. Быстрее, ну!"
Преодолел себя палач.
Любви новорождённой плач
в душе горящей заглушил.
Почти воткнул, почти решил…
…Тут и запела птица-рай.
"Играй, любимая, играй!
На струнах гибнущей души…
Души, любимая, души!!!
Твой голос — дивный сладкий яд!
А песни — голову кружа́т.
Я графоман, ты поэтесса.
Я старый нищий, ты —
принцесса!
Не погублю, лети из леса!
Из этих лап, из этих рук…"
И птицу выпустил
паук…
— А ну-ка прочь! Окончен бал! —
в душе рыдая, он кричал.
— Поёшь ты плохо, голос лжив!
Неблагозвучен, некрасив!
Лети отседова давай!
(А сердце плакало: "Прощай!")
⠀⠀ ⠀⠀
Мечта — туман, а жизнь — говно.
Уж сети порваны давно…
Паук внимает пенью Птицы…
Но вслух
он только
матерится.
— Лети отседова давай!
⠀⠀ ⠀⠀
~ 1 ~