Завести бы мне ее в ту рощу, где мы однажды... И та была не хуже этой.
— Ну, та была еще зелень, а эта зрелая. Здорово я тогда отделался! Чуть под суд не попал, да добрые люди помогли! -— сказал Тариэл. — Эх, к чему вспоминать. Теперь эта женщина волнует меня.
— Грешник ты ненасытный! Не унимаешься,— любовно пошутил друг.
— Почему грешник? Подбирают же для коровы здорового быка. А человек чем хуже? Не лучше ли раз ножать таких, как я, чем таких ничтожеств, как ее кавалер! — заметил Тариэл.
— И не говори! Такие у вас с ней были бы дети... — Давай, пока позаботимся о матери, а уж потом о
детях, — сказал Тариэл. — Кто же она такая, откуда и куда едет? Как бы не улетела так, что мы и не узнаем ничего о ней.
— Давай, я ей представлюсь,—сказал друг Тариэлу.
— Валяй. Тебе это всегда удается, — улыбнулся Тариэл.
— А то как же? Тебе господь дал силу, мне ловкость!
— Будет хвастаться. Ступай, знакомься, если можешь.
— И пойду. А ты подожди меня здесь, не попадайся на глаза ее несчастному кавалеру, а то он увидит твои буйволиные плечи и обомрет от страха.
И друг направился прямо к намеченной даме, без стеснения поздоровался с ней и спросил:
— Вы откуда изволили приехать?
— Из деревни, — ответила та спокойно. — Из какой? Как ваше имя?
— А к чему вам знать? Если у вас есть дело ко? мне, говорите!
— Нет, я так.
— А так вам незачем знать! — строго ответила она.
— Почему? Отчего нам не познакомиться?
— Если вам больше сказать нечего, прошу оставить меня в покое!
И лицо ее запылало таким гневом, что молодой человек вынужден был быстро ее оставить.
— Что с тобой, Деспинэ, почему ты так строго обошлась с этим молодым человеком? Он только хотел познакомиться с нами, и больше ничего! — ласково обратился спутник к своей даме.
— А потому, что я заметила, как непристойно он; себя вел. Разговаривал со мной и в то же время как-то многозначительно поглядывал,— сказала женщина.
— Всегда лучше вежливо говорить с людьми, — заметил мужчина.
— Такой не отстанет, если с ним говорить ласково.
Стал бы ломаться, как обезьяна. От таких лучше сразу отделаться.
— Пусть ломался бы, тебе ведь ничего от этого не сделается.
— Не люблю, когда человек ломается. И они заговорили о другом.
— Ну, как, не вышло? —- насмешкой встретил друга Тариэл.
— Недотрога какая-то. Так нахмурилась, что я испугался, как бы скандал не устроила. Двух слов не дала мне сказать,—обиженно сказал Датико (так звали друга Тариэла).
— Выходит, что у тебя ни ловкости, ни уменья пет,--засмеялся опять Тариэл. — Упорхнула, значит, пташка. Скоро поезд придет и прощай красотка! — добавил он.
— Ты, видно, хочешь, чтобы все приглянувшиеся тебе женщины прошли через твои руки. Сколько красивых женщин проезжает на поезде, не всеми же тебе обладать! — пошутил Датико.
— Ишь ты, нравоучение мне читаешь. Я не говорю о всех, но обидно, если драгоценный камень дается тебе в руки, а ты не можешь его взять. Едет красивая женщина из деревни в сопровождении заморыша, которого одним дыханием можно согнать с пути, как комара! Вот когда мне обидно! Если бы ее сопровождал какой-нибудь вооруженный витязь, я не стал бы о ней и думать, — говорил Тариэл, поглядывая на женщину, как волк на ягненка.
Женщина заметила этот упорный взгляд и отвернулась от них. Ее спутник в это время разговаривал с кем-то из знакомых и не заметил, что два разгуливающих молодых человека подтрунивают над ним.
В это время к красавице и ее спутнику подошел знакомый купец и поздоровался. Этого купца хорошо знали Тариэл и его друг.
— Кто она такая? — схватил Тариэл купца за руку, как только тот отошел от них.
— Жена учителя! — ответил купец.
— А кто ее спутник?
— Муж ее, сельский учитель.
— Муж? Этот заморыш — муж такой женщины! — воскликнули Тариэл с другом в один голос.
— Да, муж, — подтвердил купец.
— Что я слышу! Слепая она, что ли, что за него замуж пошла? Допустим, она могла ошибаться, но о чем думали ее родные? — восклицал Тариэл.
— Возможно, что родители насильно отдали ее за него. Мало ли таких случаев у нас, — предположил Да-тико. — На деньги соблазнились.
— Как же! Сразу видно; что у него много денег! — рассмеялся Тариэл. — Теперь он беден, но тогда у него, может быть, и были деньги и он! все спустил на нее, отдал ее родителям, чтоб подкупить их, и разорился, — рассуждал Тариэл.
— Нет, она вышла за него по любви, — сообщил купец,
— А-а, теперь я понимаю, как все это могло произойти. Вероятно, девушку кто-то соблазнил, — такая красивая женщина не смогла бы соблюсти себя в чистоте, — и дотом соблазнитель ее оставил. Возможно, сам был женат, и вот, чтобы избежать скандала, пока она не родила незаконного ребенка, отдали ее этому человеку. Ей-то что? Имя она будет носить его, а жить будет с другим в свое удовольствие, — пояснил Датико.
— Возможно! Но те, кто их знает поближе, утверждают, что они женились по любви. А детей у нее нет, это я знаю наверное, — заметил купец.
— Без сомнения, он как-то схитрил, иначе не мог такой ангел выйти замуж за такую замухрышку, — заключил Тариэл. —А куда они едут?—спросил он.
— В его деревню, — ответил купец. — Там живет его мать, и они каждый праздник навещают ее. Они направляются теперь, вероятно, на пасхальные каникулы.
— А далеко их деревня?
— Далеко.
— Из крестьян он, должно быть. Ничего благородного в его облике нет.
— Да, из крестьян. Мциришвили его фамилия.
— Для чего ты расспрашиваешь обо всем, как следователь? — смеясь, спросил Тариэла Датико.— Придет поезд и упорхнет твоя жертва. Тариэл глядел на женщину.
— Такая красавица и должна быть его женой!.. Купец отошел от них. Молодые люди продолжали
расхаживать вокруг женщины, Тариэл смотрел на нее такими глазами, будто вот-вот схватит и уволочит ее в берлогу.
Поезд ждали с минуты на минуту. Пассажиры приготовились к посадке, чтобы войти в вагон первыми и занять места.
Красавица и ее муле тоже взяли свои вещи. Еще минута, и поезд должен был подойти к перрону.
— На линии завал! Поезд опаздывает! — возвестил неожиданно начальник станции.
— На сколько опаздывает?
— Трудно сказать. Сутки, во всяком случае, понадобятся, чтобы расчистить линию, — объяснил началь-ник станции.
Людей, ехавших издалека, это известие расстроило.
— Всегда завалы и аварии на этом проклятом участке. Инженеры набьют себе карманы деньгами и
больше знать ничего не хотят,—раздавались недовольные голоса в толпе.
Стали расходиться. Одни направились к постоялым дворам искать ночлег, других увели к себе знакомые. Жители ближайших деревень вернулись домой.