- Родерик прислал записку с голубем, в которой сообщал, что едет с отрядом мне на помощь. Но я не стала ждать в Фэрфаксе и бросилась к нему... на всякий случай я воспользовалась подземным ходом, ведущим из замка в лес. Встретилась с женихом и его людьми. Среди них был священник, отец Бенедикт. Родерик не хотел больше ждать. Я тоже. Мы поженились той ночью, прямо в лесу... Утром мы должны были отправиться в Фэрфакс... Но на рассвете, неожиданно, на нас напали норманны. Они перебили всех: моего мужа... отца Бенедикта... всех воинов нашего отряда. Родерика убили подлым ударом - в спину... В живых остались только я... и паж моего мужа.
- Паж вашего мужа - сэр Лайонел Мэтлок, не так ли? - вставила королева. Эдель удивленно подняла на нее полные слез глаза:
- Да. Это был он. Тогда он еще не был рыцарем... Сэр Вильям знал, что Лайонел - его сын... Следил за его воспитанием, поручил своим воинам научить незаконнорожденного отпрыска ратному делу. Лайонел не слишком хорошо владел мечом, но превосходно стрелял из лука. И в один прекрасный день барон Карлайл сделал Лайонела пажом Родерика...
- Все это довольно интересно, но не относится к делу. Вы отвлеклись. Продолжайте же, милая баронесса.
Эдель стиснула руки.
- Я почти все рассказала, ваше величество. Когда мы с Лайонелом убедились, что все в отряде мертвы, мы бросились в Фэрфакс... И застали ужасную картину. Замок был охвачен пламенем, все его защитники погибли. Норманны разграбили замок и подожгли, а сами ушли дальше. Кто-то открыл им тайну того потайного хода, которым убежала в лес я... Поэтому они так легко и захватили Фэрфакс.
- Получается, что, или среди защитников замка, или среди норманнов был некто, знавший о тайном ходе? Какой-то предатель? - спросила королева. Эдель кивнула.
- Вы узнали, кто это был?
- Увы, нет, моя королева. О ходе было известно очень немногим. Конечно, о нем знали и Родерик, и его отец, и некоторые слуги в Карлайле и Фэрфаксе... Но - чтобы они были связаны с норманнами? И предали? Не верю. Норманнов ненавидели все.
Руки Эдель сжались в кулаки. О, если б она могла узнать, кто был этим предателем!.. Она ненавидела его почти так же, как и того... рыцаря-ворона. Справившись с волнением, она, наконец, закончила рассказ:
- Мы вернулись на место гибели моего мужа, сели на двух лошадей, которых разыскали в лесу, тело Родерика положили в седло передо мной... и поскакали в Карлайл... Вот и все.
- Ужасная история, - сказала королева, вытирая глаза расшитым платком. - Но скажите, баронесса: вы хотели приехать в столицу и молить короля найти убийцу вашего мужа... Но как бы его величество сделал это? В то время норманнов в Англии было очень много, и многие из них промышляли разбоем и насилием.
- Король нашел бы его, - твердо ответила Эдель, - ведь я бы сказала ему, что у предводителя той шайки был необычный герб - летящий ворон.
- Летящий ворон? - Королева наморщила лоб, как бы что-то припоминая. Эдель напряженно смотрела на нее.
- Вашему величеству знаком этот герб?
Чело королевы разгладилось, она медленно покачала головой:
- Нет, мадам. Не припоминаю такого ни у кого из норманнских рыцарей, которые сейчас находятся при нашем дворе.
- Возможно, этот негодяй давно покинул Англию. Но, здесь он или нет, мне кажется, этого герба достаточно, чтобы найти и обличить злодея.
- Я уверена, что этого норманна нет в Англии, - сказала королева. - Или же - кто знает - быть может, он уже мертв? - Она задумчиво побарабанила пальчиками по подлокотникам кресла, в котором сидела. Затем строго произнесла: - В любом случае, вы не должны упоминать об этом вороне при дворе. Мой богоданный супруг благоволит к норманнам, и едва ли эта старая история заставит его измениться к ним. К тому же, могут возникнуть вопросы: например, почему вы раньше не приехали в столицу и не потребовали возмездия? Почему, лишь по прошествии стольких лет, вы вдруг воспылали жаждой мести? И почему, наконец, когда вас пригласили ко двору, и вы явились сюда, вы опять-таки ни словом не обмолвились в день приезда о вашем желании найти того норманна?
Эдель склонила голову, чувствуя, как запылали щеки. Ей нечего было ответить королеве. А та продолжала:
- К чему ворошить прошлое? Я понимаю, что вы испытываете; но разве господь не велел нам прощать наших врагов? К тому же мы - женщины; пусть месть и жестокость будут уделом только мужчин. Если б мы, как они, мстили своим врагам, то что осталось бы от рода человеческого? Милосердие и прощение - вот то, что делает сильными нас, слабых женщин. Будьте же и вы, дорогая, сильной. Простите и забудьте.
«Если б вы, ваше величество, испытали то, что я, - простили бы вы? Забыли бы?» - с горечью подумала Эдель. Но вслух, конечно, не сказала этого, и лишь молча кивнула головой на слова королевы. Та ободряюще улыбнулась:
- Милая моя, теперь я понимаю, отчего ваши красивые зеленые глаза всегда печальны... Сочувствую вам всем сердцем. Единственное, что, конечно, облегчает вам боль от утраты любимого мужа - это ваш сын?
- О, да, - тихо промолвила Эдель. - Дик - все, что у меня есть. Все, чем я дорожу.
- Я слышала, он прелестный малыш, не правда ли?
- Д-да... - едва скрыв удивление, пробормотала Эдель.
- Но мальчику нужен отец, - заметила ее величество. - Тем более, в таком возрасте.
- Дик ненавидит норманнов... Он столько слышал от дедушки о том, как погиб его отец...
- Какие пустяки! Моя милая мадам Карлайл, он же еще ребенок. Ваш супруг скончался еще до его рождения. Тем быстрее Ричард привяжется к вашему новому мужу и полюбит его. Ну-ну, вы опять сейчас заплачете! Хватит, не огорчайте меня. Давайте лучше поговорим о ваших женихах. Уверена, что у вас, несмотря на все сомнения и страхи, уже есть свои предпочтения... Так поведайте мне о них. Кто из рыцарей кажется вам наиболее достойным вашей руки?
Эдель заерзала в кресле.
- О, ваше величество... Я не знаю...
- Ну, смелее. Не бойтесь признаться; клянусь, я поддержу перед королем любой ваш выбор... Вы молчите? Хорошо, я помогу вам. Давайте отбросим худшие варианты. Например, Обри д'Эпернона и Фолька де Монасье. Первый староват и от него всегда так плохо пахнет; второй, хоть очень силен, но невообразимо глуп, и глаза у него, как у объевшегося филина.
Эдель, несмотря на свое состояние, не могла удержаться от улыбки, так королева похоже выпучила глаза. Да, эти двое рыцарей очень не нравились и ей. Хотя - именно эти двое были блондинами - и, значит, не могли быть тем... Зато остальные были темноволосы. А это было то, что внушало ей наибольший страх.
- Остаются трое, - подытожила ее величество. - Все достаточно молоды, красивы и, конечно, отважны. Как на подбор. Граф де Турнель, сеньор Клод д'Антраг, герцог де Буажи. Скажите откровенно, дорогая баронесса, кто из них вам больше по сердцу?
Эдель нервно сплела пальцы. Да, королева была права, все трое названных ею рыцарей были и впрямь хороши собой, и придворные менестрели постоянно восхваляли их подвиги. Если б все трое не были брюнетами...
Клод д’Антраг, молодой рыцарь родом из Аквитании, был очень красив, строен и гибок, как хорошо выкованный клинок; у него был чудесный голос, и он часто пел придворным дамам красивые песни. Черные волнистые кудри, матовая кожа и теплые карие глаза под неимоверно длинными ресницами делали его похожим на девушку, но его воинские доблести были неоспоримы.
Граф Антуан де Турнель являлся самым старшим из троих, - в его коротко стриженых черных волосах уже заметно серебрилась седина, а в черных глазах застыло выражение жесткости, почти жестокости. Смуглое лицо было всегда мрачным, что тоже прибавляло этому рыцарю лет. Эдель за эти пять дней выслушала от претендентов на свою руку немало цветистых комплиментов; но она могла поклясться, что ни разу не слышала голоса мессира де Турнеля. При дворе поговаривали к тому же, что он много пьет.