Здесь уже был накрыт длинный массивный стол, выставленный вдоль каменного парапета, что отгораживал мощеную булыжником площадку под аркой между корпусами дворца над высоким скальным обрывом. Стояли вынесенные из помещений стулья и скамьи. Задержавшись на аудиенции, маркиз опоздал. Ясное синее небо над городом было уже совсем темным, только на юго-западе, над морем и плоской горой, что прикрывала Гирту с юга, через длинные и узкие языки сизо-серых туч, пробивался пронзительно-рыжий свет заката, чистыми и холодными тонами расцвечивал панораму улиц и крыш. В сумерках ярко горели лампы: одна пронзительно-желтая и одна холодно-белая, пересекались овалами света на недавно крашеном белой известкой своде арки соединяющей дворцы. Наполненные багровыми углями жаровни мерно дышали в такт порывам непрестанно летящего над городом ветра. Их жаркие отсветы и горький аромат дыма предавали ужину приятное ощущение трапезы на природе, на выезде.
Нарядные молодые фрейлины ходили вокруг стола, подогревали мясо для горячих бутербродов и напитки. Наполняли чаши, подносили их гостям, что уже давно начали трапезу, не дожидаясь опоздавшего маркиза. Борис Дорс настороженно прищурился, но постарался не подать виду, что это совсем не те люди, которых он желал бы видеть на, как сказала сама принцесса еще пару часов назад, «маленьком дружеском, устроенном в его честь банкете». Спиной к маркизу сидели граф и графиня Август и Мария Прицци, рядом с ними, верхом на скамейке расположился, зловеще и задорно одновременно улыбался новоприбывшему, барон Марк Тинвег, молодая жена майора сидела рядом с ним, положив локти на стол, привалилась боком к его широкой спине. Барон Кристоф с Эмилией Прицци, князь Мунзе, маркиз Раскет с женой, бородатый и хмурый граф Картарре с Набережной улицы и майор Вритте с невестой также присутствовали на трапезе. На стороне же принцессы Вероники, что сидела напротив них, расположились барон Аристарх Визра с Майей Гранне, Корн, Агнесс Булле, Эвилина Тальпасто, Фарканто и рыжая Лиза.
Регина Тинвег в нарядной красно-белой мантии и столичных сапожках на высоком каблуке, прислуживала за столом. Костяные накладки на длинной, до колен, оконечности ее пояса глухо стучали друг от друга при каждом ее движении. На левом запястье белел украшенный зелеными, с желтыми прожилками, круглыми, похожими на глаза, камнями, собранный из искусно вырезанных частей кости, браслет. Неподалеку прохаживался между жаровен, бряцал украшенной серебром перевязью, тихо отдавал распоряжения, что нести с кухни, что готовить, лейтенант Кирка.
Граф Прицци рассказывал какую-то историю. Майор Вритте о чем-то весело беседовал с бароном Визрой. Все пили вино и юво, обсуждали какие-то не особенно важные дела и события и были так увлечены этим делом, что при появлении маркиза Дорса с сыном, никто не проявил к ним совершенно никакого внимания, как будто они были всего лишь прогуливающимися по парку регулярно навещающими дворец гостями Герцога, или заглянувшими на минуту по какому-то важному вопросу рыцарями. Но Борис Дорс не смутился такого отношения: зашел с краю стола, неторопливо и вежливо поклонился герцогине, потом графу Прицци и его жене, потом майору Вритте, после всем остальным.
— Борис, мне холодно! — когда закончились приветствия, капризно заявила принцесса и, пренебрежительно похлопав ладонью по скамейке как кошке, чтобы подошла, продемонстрировала ему свободное место рядом с собой, где, когда была не занята, сидела Регина Тинвег.
На площадке и вправду было прохладно, а герцогиня была облачена лишь в свою светлую мантию с серебристо-голубым узором по рукавам и лацканам и сидела спиной к ограждению и обрыву, откуда постоянно задувал ветер. Так что Борис Дорс снял с плеч свой плотный темно-зеленый полукруглый плащ с серебряной заколкой в форме грозди рябиновых листьев и с поклоном аккуратно укрыл им плечи принцессы, подсел к ней, а когда она подвинулась к нему, обнял ее и привлек к себе.
Граф Прицци, что внимательно следил за всеми их действиями, переглянулся с графиней, чему та коротко и зловеще улыбнулась и кивнула ему, как будто бы они понимали друг друга без всяких слов, взял со стола фужер и отсалютовал маркизу.
— Борис — произнес он сухо, тяжело и многозначительно. Кивнул, жестом продемонстрировал всех присутствующих за столом — браво. Наконец-то вы посетили наше маленькое общество. Соизволили явиться.
Трудно было различить по его серьезному, бесстрастному тону, насмехается ли он, или нет.
— Да, ваше сиятельство — взяв со стола фужер, который поднесла ему сестра лейтенанта Манко, точно также, понизив голос и многозначительно кивнув, отсалютовал в ответ маркиз. Граф Прицци коротко кивнул в знак согласия и, удовлетворившись этим ответом, задал барону Тинвегу вопрос, касающийся каких-то актуальных административных решений.