Из–за спины меня руки обхватывают. Разворачиваюсь, Алика! Оклемалась малявка!
– Пошли на балкон, Эрик! – кричит она.
Взмокла вся, челка ко лбу прилипла. Тянет за собой, сквозь танцующих. Выходим из зала, по лестнице вверх мчимся. У меня в ушах звенит... Она все выше и выше ведет. Вскоре на площадку поднялись, сразу холодок приятный пошел в лицо, мокрую шею обдувает. Нырнули в арку и на большом балконе оказались. Тут уже гости на перилах виснут, смеются. Белые фигуры мелькают с подносами.
Вечер темный, музыка где–то далеко... Вдыхаю глубоко, воздух свежий. Сразу ум проясняться стал. Вид на площадь центральную открылся. Под нами куча карет, лошади запряженные ржут. К ним на телегах мужики с овсом подкатывают, прямо так кормят. Видимо не всем на конюшне места хватает. Суета крестьянская... а мы тут веселимся. Хорошо мне, свободно так...
– О чем думаешь, Эрик? – вынырнув между моих рук, проговорила Алика. Теперь все выглядело, будто я ее между собой и перилами зажал.
– Хорошо тут у вас, – отвечаю, не зная, что и придумать еще.
Светские беседы вести не умею. О чем–то рассказывать боюсь, проскочит еще нелепость какая, раскроет мою неграмотность крестьянскую.
– Ты не думай, мне восемнадцать уже, – вдруг проронила девушка, обнимая меня и поглядывая из–под ресниц. – Ты красивый и сильный, Софию спас...
Ее губы тянутся к моим. Устоять не могу, борюсь, а шея сама опускается. Так хочется ее поцеловать!
Внизу что–то кольнуло. Вздрогнул. Снова укол...
Алика забеспокоилась, а я отпустил ее. В трусах будто дождевые черви резвятся. Потереть хочу, а при девушке не могу. Стыдно! Она смотрит с тревогой, понять не может. А там внизу щекочет что–то. Пах будто чьи–то пальцы массируют.
– Т... туалет... – выдыхаю я. – Где?!
– Ой! Сейчас! Сейчас! – встревожилась Алика, взяла за руку, и мы помчались.
На миг стало немного легче, но чувствую, что в штанах тесно, напряжение нарастает само по себе. О Великие! Внизу словно живет что–то, почувствовало бег, сильнее массирует пах и хозяйничает в трусах. И боль тупая и приятно, будто комар впился и высасывает... Не могу терпеть. Пока бежим, пытаюсь задавить сам не пойму что. Чешу, а только хуже. Миновали коридор, поворот, еще коридор... арка... дверь... похоже, в чьи–то покои забежали. Еще дверь. Алика позади осталась. А я вижу нужник. Дверь за собой захлопываю. Внизу уже так играет, что низ живота одно сплошное блаженство. Слабость в ногах не дает удержаться, сползаю по стене, облокотившись спиной. Напряжение все больше и больше, что–то держит... держит, копится внутри. Меня мурашки бьют, тело все напряглось... Взрыв! Что–то там выплеснулось. Ноги дергаются в судороге, внизу пульсирует какой–то сладостью. Великие! Великие!
Сил нет подняться, ноги расставил, штаны расстегиваю, а там трусы мокрые, из хозяйства вытекает... Что это...
«Оргазм, мальчик», раздается в голове издевательски ласковый ответ Доминики. Я в полной растерянности и беспомощности жмусь в угол.
– Эрик!? – раздается голос Алики за дверью. – Ты там живой? У тебя все хорошо?
– Да, – хриплю. Самому стыдно. Ищу чем бы вытереться.
– Салат не пошел? – продолжает девушка. Кажется, через щель замочную уже говорит.
– Да, да, – отвечаю, растирая внизу мокрые трусы салфетками, что с полочки у нужника сдернул.
Растираю, бумага шелестит... стараюсь потише. За дверью молчание, а вдруг эта девка прислушивается или подсматривает?! О Великие! Скорее избавиться от этого срама, пока никто не увидел...
«О! Это был первый оргазм? И как тебе?», смеется в моей голове маркиза.
«Доминика? Что я тебе сделал? Что ты со мной сделала?!»
Женщина ответила не сразу. Я даже успел немного успокоиться.
«Мне показалось или ты вошел на бал со мной под руку? Мне показалось, или ты дал мне понять, что нравлюсь тебе? Мне показалось, или я действительно поцеловала тебя?»
«Не знаю...»
«А я знаю! Ты со мной. А убежал плясать с молодыми дурнушками! Пигалица тебя поманила, так ты за ней подался? Эта рыжая сучка бьется на лестнице, получая свою порцию оргазма, уже пару раз кончила в свои шелковые панталончики, думаю раз восемь еще, и с нее хватит. Молодые тела, такие чувствительные...».
Через мгновение открывается дверь. На пороге стоит Доминика. Алики и след простыл. Ухмылка маркизы ввергает меня в ужас. А еще чувствую стыд и позор. Я жалок. В паху все еще дергается что–то, отдаленно напоминая сладкие импульсы. Она поднимает брови и мотает головой.