Посматриваю на Симону. Та улыбается в ответ. Расслабилась плутовка, о своем думает. Говорить со мной желанием не горит. Что я в городе делать буду?! Да еще и сутки! Ну, Симона, ты меня в баньке теперь часто парить будешь! Ой... что это я?!
К вечеру дорога опустела, а впереди показались огни города Тилиса.
Множество двух и трех – этажных домов налепленных по обе стороны основной магистрали, что уходит себе дальше, будто ей и вовсе плевать на этот город. А тут дома раскинулись у дороги побольше, чем дальше от магистрали, тем дома все ниже и ниже.
Огни факелов, масленых ламп и редкий эренниевый свет дружно сгоняют темень. Город суетится. Все почти, как у Кюри в замке: хозяйки с корзинками ходят, крестьяне мельтешат, завершая свои дела. Симона ведет вперед. Заметно оживилась и от меня чуть вперед убегает. Пару перекрестков мы проехали, на третьем свернули вглубь города. Проскакали по темной дорожке вдоль домов и уперлись в крупное здание. Четырехэтажное строение, сразу и не скажешь, из кирпича оно или из дерева.
– Это хороший постоялый двор, – заявила она, подъезжая к деревянной изгороди. Дворик позади дома виднеется, там нашим лошадям места наверняка хватит. Скрипнула калитка. Навстречу вышел мужичок с масленой лампой в руке. Одновременно две маленькие фигурки раздвинули створки деревянных ворот. Но рыцари вместо того, чтобы въехать во двор, стали спешиваться, и я соскочил. Чувствую, что земля под сапогами, хоть и утоптанная, но все равно не привычно после каменных дорожек замка.
Симона сама переговорила с встречающим. Судя по выразительным кивкам старика, они быстро поняли друг друга.
– Тут и гостиница, место порядочное, ничего не воруют, – проговорила сияющая в свете лампы Симона. Рыцари ринулись внутрь, передавая лошадей местным шустрым мальчишкам, что прибежали из дома. Каждый по три–четыре лошади ухватил. Еще промелькнула пара женщин, видимо, они были им в помощь.
Ко мне подошел Бернард.
– Эр Эрик, – низким и неуверенным тоном начал тот. – Раз мы по вашему указанию тут, нам бы рин на расходы, сколько не жалко... хм.
Я вытащил золотой и протянул рыцарю. Тот радостно кивнул головой и пошел следом за остальными.
– Ты много дал, – пробурчала Симона. – Сегодня твои рыцари точно нажрутся.
Посмотрел на ее ночной силуэт, высматривая черты лица. Она стала борзая, как и раньше. Такая, как в первый день нашей встречи.
– Твои родители в этом городе живут? – спросил.
– Ага... Э... Ты мне пару золотых не одолжишь? Я тебе верну, как в замок возвратимся.
Протянул ей рины. Она поблагодарила и помчалась по улочке со своим узелком.
– Господин? – ко мне подошел старичок – управляющий. Посмотрел на него. Улыбчивый и бородатый мужичек в кафтанчике. – Вам приготовлен лучший номер. Ужин подать? Аль в таверну собираетесь?
– Давайте в номер. – Бурчу, рассматривая крыши окружающих домов.
Никогда столько разношерстных построек не видел, все впритирку друг к другу. Внутри огоньки горят, людские силуэты мелькают. Воздух тут пропитан дымом и какой–то горечью, сквозь это все пытаются пробиться ароматы всякого варева.
– Кх... простите за невежество, у нас принято платить вперед. Серебряный рин за сутки, и ужин включен, и девушка, – протараторил старик.
Замялся, стал рыться в кошеле. Одни золотые у меня. Включена девушка?!
– С.. сдачу я утром, можно?! Утром принесу... – начал заикаться управляющий, принимая золотой.
Кивнул. Ко мне буквально прыгнула низенькая девушка, возникшая из неоткуда. Две косы, платье такое, что плечи голые, непонятно как держится, за грудь что ли зацепилось?!
– Я провожу господина, – проговорила она ласковым голосом.
Лицо в тусклом свете лампы будто румяное, глазки блестят, прямо–таки веет счастьем девчонка. Улыбка застенчивая или кокетливая может...
Зашли в дом. На четвертый этаж поднялись по железной винтовой лестнице. Она постоянно оборачивалась и широко мне улыбалась. В доме свет от масленых ламп, тусклый, но вполне все видно. Номер оказался большой, кровать крупная, диван, столик, отдельная ванная и туалет. Из спальни выход на балкончик во двор. Через стеклянное окошко видно, как суетятся мальчишки в свете дворовых факелов, размещая наших лошадей под навесом. Слышна их брань, мелкие, а уже как тертые конюхи ругаются. Рыцарские кони недовольно ржут в ответ.
– Ужин, господин?! Есть особые предпочтения? – проговорила девушка, склонив голову немного на бок и подняв бровки. Глаза у нее светлые, под тусклым освещением не поймешь какого цвета. Кажутся красивыми.
– Мяса какого–нибудь, – бурчу. С голода все что угодно съем. – На ваш вкус.