- Стойте! - крикнул он.- Даю вам слово, что ей вреда не сделают; но теперь все же одним врагом меньше; у нас их еще много осталось. Уже поздно; вы забыли разве, что нас ждут?
Граф помолчал с минуту, опустив голову, потом гордо поднял ее и протянул руку авантюристу.
- Благодарю вас, вы мне напомнили о моей обязанности! - сказал он.- Идемте!
XI КАПИТАН ВАТАН ИЗБЕГАЕТ ГИБЕЛИ
Граф дю Люк, поручив заботам метра Грипара довольно тяжело раненного Мишеля, ушел с капитаном, Дубль-Эпе и Клер-де-Люнем.
Оливье находился в затруднительном положении. Люди, которые решились на такое смелое дело среди белого дня на одной из самых многолюдных улиц, прятавшиеся за Диану де Сент-Ирем, должны были иметь большую силу и быть вполне уверенными в безнаказанности.
Дю Люк понимал, что преследователи его повторят попытку, но будут действовать уже осторожнее и лучше заручатся шансами на успех.
Капитан Ватан вполне разделял его мнение, а Клер-де-Люнь и Дубль-Эпе, чувствуя, что земля уходит у них из-под ног, только и ждали, как бы стать поскорей в ряды армии де Рогана, где их уже никто не отыщет.
Решили следующее: на рассвете солдаты Ватана и бездельники Клер-де-Люня должны были выехать из города не больше, чем человека по три, через разные заставы и соединиться в маленьком городке Гискаре.
- Там никто и внимания на нас не обратит,- сказал капитан, предложивший это.- А затем мы отправимся окончательно в Компьен, откуда расходятся дороги по всему королевству.
Граф дю Люк прибавил только, чтобы мадемуазель де Сент-Ирем непременно освободили до их отъезда из Парижа.
- Теперь,- продолжал капитан,- мы все знаем, как действовать, и нам остается только отправиться по назначению. Вы, граф, перейдя мост, остановитесь у Бронзового Коня и три раза снимите шляпу; около вас сейчас же соберется пятьдесят человек, которые скажут вам пароль. Я за них отвечаю, как за себя самого. В четыре часа утра,-прибавил он на ухо Оливье,-я жду вас с лошадьми у Монмартрских ворот.
Они разошлись.
- Гм! - заметил про себя капитан.- Я знаю, где найти своих молодцов; они не тронутся с места, пока не увидят меня; но мне надо кое-что еще разузнать.
Он отправился к реке; там у плота стояла лодочка. Капитан прыгнул в нее, лег на спину и оттолкнулся от берега.
- Жаль, что нельзя заснуть! - прошептал он.- А хорошо бы.
Новый Мост представлял в это время своеобразную картину.
Ночь была тихая, безоблачная, по берегам ни души; окутывавший их сумрак кое-где только расступался, давая место беловатым, светлым полосам от луны и звезд.
На самом же мосту кипела жизнь. От зажженных факелов поднималось целое зарево; со всех сторон слышались крики, смех, бестолковая, шумная музыка у всех фокусников, стук алебард, которым дозорные отгоняли народ от середины моста; в довершение этого гвалта гудели колокола Нотр-Дама и других церквей города.
Скоро должна была начаться процессия. Невдалеке от капитана послышался легкий шум.
- Это, верно, наши,- подумал он и стал прислушиваться.
Действительно, из-за Бронзового Коня по скользким ступеням, которые вели к площадке Нового Моста, спускались какие-то люди в надвинутых на глаза шляпах, закутанные в плащи. На площадке они столпились и молча раскланялись друг с другом. Разглядеть их капитан не мог, но ясно слышал, что они говорили.
- Ну, что? - спросил один.
- Все идет хорошо,- отвечал другой.- Все приказания точно выполнены; могут когда угодно начать праздник.
- А дело с дю Люком?
- Не удалось. Бедняги, пришедшие с мадемуазель де Сент-Ирем, все перебиты.
- А сколько же их было?
- Человек пять, кажется.
- Молодцы! Но куда девалась мадемуазель де Сент-Ирем? Не убили ее, надеюсь?
- Нет! Ее увезли.
- Ну, это ничего! Мадемуазель де Сент-Ирем слишком хороша, чтобы не привыкнуть к таким случайностям.
- Шевалье, вы забываете, кому и о ком так говорите.
- Я думаю, граф, что теперь неудобно называть друг друга по имени и титулу.
- Благодарю за напоминание, но мы возобновим этот разговор в более удобном месте.
- Хорошо, сделаю вам эту честь.
- Милостивый государь!…
- Господа, господа! Что за споры о пустяках в такое время! Именем короля, прошу вас замолчать!
Спорившие поклонились и замолчали.
- Ну, времени терять нечего,- сказал тот, кто их унял,- процессия выходит теперь из Сен-Жермен-л’Оксерруа; меньше чем через двадцать минут она будет на мосту. Не лучше ли было бы нам последить за нашими партизанами?
- Они все на местах и ждут только сигнала.
- Хорошо, я подам его, когда будет нужно.
- А скажите, кстати… что, надо всех убивать… и детей, и стариков, и женщин?
- Помните,- был строгий ответ,- что в бунтах больше всего мешают женщины, старики и дети; они бросаются на колени, просят, плачут и заставляют иногда щадить мятежников. Но в приказах его величества, заботящегося о благе государства, сказано, чтобы не щадить никого; следовательно, всякая пощада будет нарушением королевской воли. Убивайте всех! Король не может ошибаться. Щадя бунтовщиков, вы делаетесь их сообщниками.
- Я буду повиноваться, отец мой!
- Без титулов! Пора! Остается всего несколько минут.
- Позвольте! Если не ошибаюсь, нас слушает посторонний.
- О! Посмотрим!
Сказавший это достал из-за пояса пистолет и прицелился в лодку, на дне которой лежал капитан.
- Эй, приятель, или кто бы вы ни были! - крикнул он.- Причаливайте, если не хотите, чтобы я в вас выстрелил!
Капитан вскочил на ноги.
- Что вам угодно? - очень любезно спросил он.
- Нам угодно, чтобы вы скорее причаливали.
- С удовольствием; очень рад быть в таком приятном обществе.
Капитан одним прыжком очутился между дворянами и развязно поклонился.
- Что вы делали в этой лодке?
- Катался.
- Как? Лежа на спине?
- Я мысленно летал в облаках, Я философ, эклектик.
- И шутник вместе с тем?
- Как все люди, испытавшие жизнь и спешащие смеяться над ней, чтобы не плакать.
- Но кто же вы такой? Как ваша фамилия?
- По какому праву вы меня об этом спрашиваете? Ведь вы сами надели же маску, чтобы не быть узнанным? Вы очень нелогичны!
- Не о логике речь,- сердито крикнул замаскированный,- а о виселице!
- › А! Это прескверный род смерти; я бы на вашем месте не выбрал его.
Все расхохотались.
- Я не о себе, а о вас говорю.
›- Ах, обо мне! Это другое дело. Извините, милостивый государь, я вашего желания не могу исполнить и не скажу вам своего имени.
- Так вас повесят!
- Гм! Скоро же вы выводите свои заключения; да с какой же стати вы относитесь ко мне, как к разбойнику? Совершенно не зная меня, вы без обиняков хотите меня повесить и возмущаетесь, что это мне не нравится,
- Ошибаетесь, капитан, мы хорошо вас знаем,- сказал, подходя, другой замаскированный.
- А! В таком случае, вы должны знать, что меня запугать угрозами трудно.
- Любезный капитан, вы прежде всего человек умный и лучше, чем кто-нибудь, понимаете, что в иных обстоятельствах надо уступать силе. Времени нам терять некогда; скажите откровенно: за кого вы? За короля или за реформу?
- Положа руку на сердце, должен вам по совести сказать, что мне на это очень трудно ответить.
- Как так?
- Виноват, прежде позвольте спросить, который час?
- Сейчас пробило половину девятого.
- Ну, так я пропал! - вскричал капитан, топнув.- Видите ли, я авантюрист, человек без предрассудков и без всякой предвзятой цели. Между нами, мне очень мало дела и до короля, и до реформы: я вижу во всем этом только хорошее жалованье. Я заключил с реформаторами условие, по которому обязуюсь прослужить им известный срок, и сегодня как раз конец этому сроку.