- Как вы думаете поступить в этом случае, господа?- сказал де Роган.- Я бы хотел знать ваше мнение.
Граф дю Люк отвечал, что не только честь, но и интересы религии приказывают немедленно послать помощь протестантам.
Остальные члены совета согласились с мнением графа. Оливье прибавил, что теперь остается только решить, как велико может быть подкрепление, которое надо послать протестантам, а решить это может только герцог де Роган, так как ему известно, какими силами он располагает. Герцог поблагодарил членов совета и отвечал, что в Монтобан отправятся одиннадцать отрядов под начальством де Бофора, адъютантом которого он назначает графа дю Люка.
- Туда ведут две дороги из Сент-Антонена,- прибавил герцог,- одна через Грезинский лес, предоставляющий хорошие прикрытия и места для засады; но эта дорога немного дальше; другая же, прямее и короче, вся открыта.
Де Бофор выбрал последнюю.
- Королевские войска, узнав о посланном вами подкреплении, наверное, пойдут Грезинским лесом,- сказал он,- чтобы засесть там и напасть на нас. Им не придет в голову, что мы решимся идти открытой дорогой.
Совет разошелся.
В тот же вечер Тальи был отправлен в Монтобан с письмом, извещавшим герцога де Лафорса и губернатора, что им идет подкрепление.
Бывший лакей графа де Сент-Ирема украл лошадь и помчался в Сент-Антонен, но, не доезжая Кастра, свернул в сторону, вправо, и скрылся в лесу. Остановившись через четверть часа у полуразрушенной хижины угольщика, он свистнул. В дверях показалась стройная фигура Клода Обрио.
- Ну что? - спросил паж, не дав ему сойти с лошади.
- Возвращаюсь с письмом в Монтобан,- отвечал, запыхавшись, Тальи.
- От кого письмо?
- От герцога де Рогана к герцогу де Лафорсу; кажется, очень важное; герцог наказывал мне беречь его.
- А! Давай!
- Гм! Я чувствую веревку на шее.
- И еще больше почувствуешь, если не будешь мне повиноваться.
- Но…
- Давай, дурак! Получишь десять пистолей, и я отдам тебе письмо в целости.
Паж презрительно бросил ему деньги. Тальи подал письмо. Обрио ушел в хижину и через четверть часа вышел оттуда.
- Бери твое письмо,- сказал он,- не стоило платить за него, оно самое пустое.
- Ну, уж в этом я не виноват! Теперь мне можно ехать, мад… милый друг, Клод Обрио?
- Нет, постой! Вместе поедем.
- А ваш господин?
- Он послал меня с поручением, которое должно меня задержать на три дня. Впрочем, тебе выгоднее ехать со мной; у меня есть бумага на свободный проезд через линии королевских войск.
- О, так не отказываюсь!
- Знаешь ты прямую дорогу отсюда в Монтобан?
- А вы спешите?
- Очень.
- Так не беспокойтесь; если у вас надежная лошадь и она может без остановки преодолевать большие расстояния, мы завтра вечером будем на месте.
- Так едем!
Паж вскочил на лошадь, которую скрыл в кустах, и на другой день после заката солнца они подъехали к линии королевских войск. Благодаря бумаге Клода Обрио их пропустили.
- Теперь слушай! - сказал паж, когда они остановились на расстоянии ружейного выстрела от заставы Сент-Антонена.- Очень может быть, что тебе дадут письмо к герцогу де Рогану; не вези его туда прежде, чем покажешь мне, а то плохо тебе придется!
- О, не беспокойтесь! Все это слишком выгодно для меня; если война протянется месяца три, я сделаюсь богачом и вернусь к своему очагу с состоянием, нажитым в поте лица.
- Так решено?
- Клянусь честью!
Паж пожал плечами и повернулся к нему спиной. Лабрюер поехал в Монтобан, а Клод Обрио вернулся а лагерь и отправился прямо в Пикеко, где была главная квартира короля.
Отыскав дом епископа Люсонского, он постучался и спросил отца Жозефа, сделав при этом, вероятно, условный знак, потому что лакей почтительно поклонился и пропустил его.
XVIII В МОНТОБАН ПРИХОДИТ ПОДКРЕПЛЕНИЕ
Отец Жозеф что-то писал, когда к нему вошел Клод Обрио. Сейчас же оставив перо, он лукаво посмотрел на молодого человека.
- А! Это вы, дитя мое! Очень рад. Я не верил, когда мне о вас доложили.
- Отчего же, отец мой? - спросил паж, слегка нахмурив брови.
- Да я и сам не знаю, почему… Мы ведь давно с вами не виделись.
- Ведь мы условились видеться только в случае крайней необходимости, для сообщения чего-нибудь особенно важного, отец мой.
- Так, так, дитя мое! - продолжал тем же насмешливым тоном монах,-Так вы пришли сообщить мне особенно важное известие?
- Да, отец мой, если только вы расположены выслушать меня, в чем я сильно сомневаюсь, судя по тому, как вы меня принимаете.
Монах вдруг выпрямился, точно ужаленный.
- Извините, дитя мое,- сказал он,- я очень занят, Вам неизвестно, может быть, что дела короля очень плохи.
- А если я пришел говорить с вами именно по этому поводу?
- О, в таком случае говорите скорей, дитя мое!
Вы говорите, что дела короля плохи, отец мой? А я вам скажу, что дела протестантов еще хуже.
- Что вы!
- Да; у осажденных нет никаких запасов, нет войска; они просят помощи у единоверцев.
- Вы можете подтвердить это доказательствами?
- Да. Я их купил у человека, которому поручено было доставить их по назначению. Они мне дорого достались. Вот копия с подлинного письма герцога де Лафорса к герцогу де Рогану.
Монах стал буквально пожирать письмо глазами.
- А! И им тоже очень плохо,- сказал он с непередаваемым выражением.
- Это еще не все,-произнес паж.- Для одного этого я бы не загнал так своей лошади.
- Что же еще?
- Прочтите другое письмо.
- Ого! - сказал монах, сверкая глазами.- Это что такое? Сознаюсь, я был не прав, говоря с вами так небрежно. Это очень важные известия. Вы действительно преданный подданный короля.
- Нет, ошибаетесь, отец мой! - вскричал паж, я лицо его исказилось.- Я только… существо, которое мстит за себя!
- Э, что нам до этого за дело, если ваша месть приносит пользу государству! - сказал со зловещей радостью монах.- Вы теперь всего можете просить у меня.
- Благодарю, и попрошу непременно. Теперь в ваших руках спасение королевской армии. Пользуйтесь. Если подкрепление, идущее к протестантам, будет уничтожено, осажденные вынуждены будут сдаться; если же ему удастся войти в город…
- Тогда? - спросил монах.
- Ну, тогда вся ваша надежда на меня; я один могу сломить сопротивление мятежников и открыть королю городские ворота.
- А вы ведь хотели, помнится, отдать нам в руки графа дю Люка.
- И мог бы, возможно, это сделать, но теперь уже не нужно.
- Отчего же?
- Да ведь во втором письме названы офицеры, которые поведут войско в Монтобан…
- Ах, да! Понимаю… Де Бофор и дю Люк!… Ну, ни одному из них не уйти живым, клянусь честью! Чего же вы хотите за такую услугу, дитя мое?
- Ничего!…
- О! Это слишком дорого!
- А я меньше не возьму. Когда я отдам вам в руки Монтобан, тогда мы и сочтемся, отец мой. Согласны?
- Приходится, так как вы требуете. Вам не придется раскаиваться в своем доверии к королю, дитя мое. Он щедро наградит вашу преданность.
- Благодарю вас и прощайте, отец мой!
- Вы уже уходите?
- Да, мне надо скорей вернуться к моему благородному господину, графу дю Люку,
Молодой человек ушел. Монах не спускал с него глаз, пока за ним не затворилась дверь.
- Ну, это слишком смышленое орудие,- проговорил он,- которое всегда надо уничтожать, как только оно становится бесполезным. Пойду скорей к монсеньору епископу Люсонскому!
Молодой человек мчался между тем, не останавливаясь, в Сент-Антонен и приехал туда без всякой задержки.