- Три основных, не считая той, которую я занимаю в самом подземелье.
- Черт тебя подери! Да ты, подобно самому его величеству Людовику Тринадцатому, можешь выбирать резиденцию!
- Да, капитан, только меня все здесь слушаются по одному знаку, мои подданные слепо повинуются мне.
- А про нашего бедного короля этого нельзя сказать, гм? И много у тебя подданных?
- Ну, каких-нибудь несколько тысяч человек, не больше.
- Гм! Недурно! Да ты, значит, царь всех парижских оборванцев?
- К вашим услугам, капитан.
- Не отказываюсь. Все может случиться, не надо никем пренебрегать.
- Справедливо сказано, капитан.
- Но где же твоя квартира, в которую ты меня ведешь?
- На набережной Сольнери, в доме банщика Дубль-Эпе.
- Известного банщика, у которого собирается вся знать?
- Того самого, капитан, это один из моих адъютантов.
Ватан остановился, снял шляпу и с иронической важностью поклонился.
- Что это вы, капитан?
- Кланяюсь тебе, corbieux! Клер-де-Люнь, друг мой, ты - великий человек! Предсказываю тебе, что если не будешь повешен, то далеко пойдешь.
- Или высоко поднимусь! Аминь, и благодарю вас, капитан. Но вот мы и пришли. Потрудитесь войти.
Клер-де-Люнь прижал пружину, отворилась невидимая дверь, и они очутились в светлой, богато убранной комнате.
Капитан оглянулся: дверь исчезла.
- Вы что-нибудь ищете? - лукаво спросил Клер-де-Люнь.
- Нет, ничего; право, ты великий человек! Так мы в доме банщика?
- Да, капитан, па первом этаже. Взгляните, в окно виден Новый Мост.
- Чудесно! Ты ведь расскажешь мне, надеюсь, историю этого подземелья?
- Вам интересно знать?
- Я очень любопытен.
- Извольте! Я расскажу за ужином, если вам угодно.
- С удовольствием, дорога придала мне аппетит.
- Так пожалуйте в столовую.
- А это какая же комната?
- Мой будуар! -с гордой самоуверенностью ответил Клер-де-Люнь. Капитан смотрел на него во все глаза, совсем сбитый с толку.
- Там, сзади будуара, моя спальня и уборная, затем у меня есть еще столовая и передняя. Видите, как скромно?
- Хороша скромность! Ты говоришь, у тебя три таких квартиры?
- Точно таких, немножко лучше, может быть, устроенных.
- Но ведь это тебе, должно быть, стоит громадных денег?
- Да нет же, капитан! Ведь это моя собственность.
- Так у тебя свой дом?
- И не один, капитан.
- Послушай, Клер-де-Люнь, это ведь дерзкие шутки!
- Да я нисколько не шучу, капитан, вы спрашиваете, я отвечаю.
- И говоришь правду?
- Честное слово!
- Ну ладно! Пойдем в столовую, друг мой.
- Идемте, капитан,- сказал Клер-де-Люнь, приподнимая тяжелую портьеру.
Столовая оказалась большой комнатой, уставленной буфетами, полными золота, серебра и хрусталя.
С потолка спускалась громадная люстра на золотой цепи. Посредине стояли треугольником три стула, и возле каждого ожидала служанка с корзинкой, в которой лежали тарелки, ножи, вилки, ложки и хлеб.
Только стола не было. Напрасно искал его глазами капитан.
- А я вам приготовил сюрприз, капитан,- сказал Клер-де-Люнь.
- Еще? Я на каждом шагу вижу сюрпризы.
- Этот вам доставит удовольствие, капитан.
- Не сомневаюсь. Не ужин ли, который ты мне обещал и которого я все еще не вижу?
- Нет, капитан, ужин явится в свое время.
- Так что же это?
- Гость… приглашенный.
- Когда же ты успел его пригласить? Ты ни на секунду не отходил от меня.
- Я послал за ним.
- Кто же этот гость?
- Дубль-Эпе, капитан.
- Твой адъютант?
- Он самый, славный малый, вы будете им довольны.
- Гм! Странное у него имя.
- Он очень недурно владеет шпагой. Впрочем, сами увидите.
- Как знаешь, друг, я в настоящую минуту хочу только поскорей поужинать.
- Вот и наш гость,- сказал Клер-де-Люнь,- войди, сын мой, очень тебе рады!
Отворилась дверь, и вошел красивый молодой человек лет двадцати двух, с тонкими благородными чертами лица, живым взглядом и насмешливым ртом.
- Милый Дубль-Эпе,- сказал Клер-де-Люнь,- рекомендую тебе капитана Ватана; капитан, это мой друг и товарищ Дубль-Эпе.
Живая радость выразилась на лице молодого человека, он с распростертыми объятиями бросился к капитану, неподвижно стоявшему посреди комнаты.
- Крестный, обнимите же вашего крестника Стефана,- взволнованно сказал он.
Капитан не успел опомниться, как Дубль-Эпе обнял его.
- Черт тебя возьми, шалопай! - вскричал капитан, обрадованный в душе, горячо отвечая на объятия молодого человека.- Ну, я рад тебя видеть… но объясни, пожалуйста…
- Все, что угодно, крестный!- весело воскликнул Дубль-Эпе.
- Что скажете о сюрпризе, капитан?
- Скажу… скажу… Э, к черту ложный стыд! От души спасибо, Клер-де-Люнь. Ведь хоть этот чертенок и сделался дрянью, но все-таки он мой крестник, и я люблю его.
- И я, крестный, люблю вас, как родного отца.
- Ну, довольно об этом. Уметь помолчать никогда не бывает худо.
- Справедливо, крестный.
- Да, Стефан, но от разговора ведь в горле пересыхает и есть начинает хотеться.
- А вот мы сейчас будем и есть, и пить, крестный.
- Гм! До сих пор что-то ничего еще не вижу.
- Постойте, крестный, садитесь!
- Да где? Ведь стола нет!
- За столом дело не станет, сядьте на один вот из этих стульев.
Капитан неохотно сел.
- Что же дальше-то? - проворчал он.
Молодой человек топнул; одна половина пола отодвинулась, и из открывшегося отверстия поднялся стол, уставленный кушаньями.
- Это что такое? - вскричал капитан, поспешно отодвинувшись.
- Обещанный ужин, капитан.
- Ну, признаю себя побежденным,-добродушно сказал он.- Я старею, вы слишком хитры для меня, детки, не злоупотребляйте своим преимуществом!
- Как вы можете так говорить, крестный! Вы такой храбрый солдат!
- Да,- сказал он, покачав головой.- я старый, храбрый солдат, я это доказал, но мне пришлось увидеть столько необыкновенных вещей с тех пор, как я приехал в Париж, что ей-Богу, не знаю, что и делать; я точно в каком-то чужом городе.
- Это пустяки! Ведь в появлении стола, например, нет ничего необыкновенного. Это уже старая вещь. Вспомните, что вы у банщика, то есть в таком месте, где особенно много тайн.
- Так, ну а подземелье, которым я сюда пришел?
- Это, капитан, еще проще. Впрочем, я ведь обещал рассказать вам его историю.
- Так, так, братец! Говори же, я слушаю; за твое здоровье!
- За ваше, капитан! Как вам нравится это кипрское?
- Чудесно!
- Вам известно, капитан, что Новый Мост начат при Генрихе Третьем, а закончен после многих остановок только при Генрихе Четвертом. Во время смутного времени Лиги было не до него.
- Так! За твое здоровье! Право, какое чудесное вино!
- За ваше здоровье, капитан! Толпа ирландцев и разных мошенников завладела тогда некоторыми законченными арками моста и поселилась там.
- А! Так это они устроили подземелье с его ходами и переходами?
- Именно, капитан. Они воспользовались смутами гражданской войны и особенно горячо работали во время осады Парижа - той страшной осады, когда за разными бедствиями никто и не заметил даже их работ.
- Да, бедственное это было время; голод доводил до того, что матери съедали своих детей. Ну, подальше это воспоминание! За твое здоровье! И за твое, крестник!
Они чокнулись.
- Наконец, король вступил в Париж, проданный ему Бриссаком и компанией. Заключили мир. Новый Мост стали достраивать. Между рабочими было много оборванцев, и я в том числе.
- А! И ты был?
- Да, после всех наших бед! Эти рабочие объединились с ирландцами, и под моим надзором подземные галереи были проведены по всем направлениям, как вы сегодня видели. Никто этого и не подозревал. В один прекрасный день дозорный накрыл ирландцев, и всех их сейчас же отправили на родину. Вот и все, капитан. Дело, как видите, простое.