- Нет, Фаншета, я только хочу убить его в себе. Ты мне напомнила о слишком скоро пролетевшем времени, но оставим эти воспоминания! За несколько дней я многое обдумала, заглянула в свою совесть, проверив, не виновата ли я сама отчасти в своем горе, и вижу, что нет! Я совершенно чиста перед мужем, вся моя вина в том, что я слишком его любила, слишком неосторожно поступала, сделав его источником всех моих радостей, всего моего счастья. Но я женщина, Фаншета, я сильная; горе может согнуть меня на время, но потом я опять поднимусь. Фаншета, я люблю мужа и хочу отомстить за себя.
- Отомстить за себя, графиня! О, что же вы хотите сделать?
- Да, слушай, что я скажу, Фаншета. Я могу говорить с тобой совершенно откровенно: ты ведь была спутницей моего детства, знаешь все мои хорошие и дурные качества и не станешь никому открывать Моего секрета. Я люблю мужа, и он меня любит всей душой. Никто лучше меня не знает всех его чудесных достоинств и всех слабостей его характера. Не знаю почему - да и он сам, пожалуй, не знает,- он разбил мне сердце, оскорбил мою любовь, при постороннем человеке бросил мне в лицо оскорбление, которое навсегда разбивает счастье женщины. Но как бы то ни было, как ни старается мой муж забыться и доказать себе, что был прав, он любит меня, любит не за красоту и молодость - ему, разумеется, могут встретиться женщины и красивее, и моложе меня,- а потому, что хорошо меня понимает и в глубине души отдает мне полную справедливость; одним словом, он знает, что я не виновата.
- О да, графиня! Чтобы убедиться в этом, ему стоит только взглянуть на вас.
- Ну так вот,- продолжала с лихорадочным оживлением Жанна,- он нанес удар моей любви. Пусть он выстрадает все, что я выстрадала, пусть придет к моим ногам вне себя от раскаяния, стыда, отчаяния в любви, пусть рыдая умоляет меня о прощении, а я…
- Вы его простите.
- Может быть! - графиня как-то странно улыбнулась, помолчала с минуту, потом спросила:
- Ты видела его после того, как он уехал из Мовера?
- Очень часто вижу, графиня. Разве вы не знаете, что он живет у нас в гостинице, на улице Тикетон?
- А!… Нет, я этого не знала. Не правда ли, Фаншета, какой он красивый, щеголь, особенно с тех пор, как сбросил с себя застенчивость гугенота, за которую его так упрекали, когда он был под влиянием жены? Он стал совсем другой, изменился под влиянием придворных красавиц! И я им от души за это благодарна,- прибавила она, стиснув зубы.
- Как! Вы знаете, графиня!
- Конечно, знаю, Фаншета. Мне хорошо известно, что граф дю Люк де Мовер - один из самых блестящих кавалеров при дворе Людовика Тринадцатого, его любят самые знатные дамы; одна его улыбка, один его взгляд делают их счастливыми!
- Но откуда вам все это известно?
- Тебе очень хотелось бы знать, Фаншета? Но это мой секрет, это касается моей мести, милочка; в этом секрете я себе самой едва решаюсь сознаться,- прибавила она, слегка сдвинув брови.- Но я рада, что граф живет у тебя в гостинице. Ты ведь предана мне, Фаншета?
- О графиня! - грустно воскликнула трактирщица.
- Прости, я уверена в тебе, но мне хотелось слышать это от тебя самой.
- Я вам предана душой и телом, графиня, ведь ваша покойная мать поручила вас мне!
- Да, моя добрая Фаншета, я виновата! Если ты мне будешь нужна, и скоро, может быть…
- О, в тот день, графиня, я сочту себя очень, очень счастливой!
- Ну, хорошо, я надеюсь на тебя. Слушай же, что я тебе скажу, Фаншета…
В эту минуту в дверь тихонько постучались, потом поднялась портьера, и вошел мажордом.
- Умоляю, графиня, простить меня, что я явился, когда меня не требовали,- сказал он,
- Что случилось, метр Ресту?
- Графиня, там какой-то огромный солдат, прегрубый, требует, чтобы вам о нем доложили.
- Сегодня, верно, день приемов,- улыбнулась Жанна.- Вы его не знаете?
- Он, графиня, похож па авантюриста последнего разряда; прегрубый, как я имел честь докладывать, чуть не прибил меня; а между тем я его где-то видел.
- Но ведь он, вероятно, назвал вам свое имя, метр Ресту?
- Точно так, графиня; его зовут капитан Ватан.
- Ватан! - с удивлением вскричала Фашиста,- Этот человек здесь!
- Я имел честь доложить графине,- обиженно отвечал мажордом.
- Странно! - прошептала трактирщица.
- Что странно, милая Фаншета?
- О, если я не ошибаюсь!… - продолжала Фаншета, как бы говоря сама с собой, и твердо прибавила, обращаясь к неподвижно стоявшему у порога мажордому:
- Пусть капитан Ватан войдет!
- Я жду приказания моей госпожи,- сухо отвечал метр Ресту,- она одна, насколько я знаю, имеет право приказывать здесь.
Женщины переглянулись с улыбкой.
- Попросите его войти, метр Ресту,
Мажордом почтительно поклонился, отворил дверь и доложил о капитане Ватане.
Авантюрист вошел, опершись одной рукой на рукоятку рапиры.
Остановившись посреди комнаты, он снял шляпу, почтительно поклонился и ждал, когда с ним заговорят. Знаком велев мажордому выйти, графиня склонила голову в ответ на поклон капитана.
- Чем я обязана вашему посещению? - спросила она.
- Моей глубокой любви к вам, графиня,- отвечал он, поклонившись еще ниже,- искренней дружбе, которую я почувствовал с первого раза как увидел вас.
Он поднял голову и покрутил усы.
Графиня невольно улыбнулась оригинальному обороту фразы.
- Кто вы такой? - спросила она.
- Вы, вероятно, уже знаете мое имя, графиня, от глупца, который вам обо мне докладывал. Меня зовут капитан Ватан; имя презабавное, но ведь я не виноват, что мне его дали, да и не в том дело; я пришел сюда сказать вам, что вполне вам предан; этого, я вижу, для вас недостаточно, так вот Фаншета Грипар, которая, вероятно, пользуется полным доверием с вашей стороны, я убежден, не задумается поручиться за меня, как за саму себя. Здравствуйте, дружок мой Фаншета; скажите-ка, пожалуйста, графине, какого вы обо мне мнения. Не бойтесь за мою скромность, это избавит нас от длинных объяснений, которые всегда заставляют терять золотое время.
- О капитан, дорогой капитан, как я рада, что вы пришли сюда! - отозвалась трактирщица.- Милая госпожа, вы совершенно можете довериться капитану Ватану. У него чудесное, благородное сердце!
Графиня встала и, подойдя к капитану, продолжавшему неподвижно стоять посреди комнаты, пристально посмотрела на него с минуту.
- Благодарю вас,- она с чувством протянула ему руку,- и так же искренне принимаю вашу преданность, как вы мне ее предлагаете. Я вас еще не знаю, но какое-то внутреннее чувство влечет меня к вам и говорит, что я могу положиться на вас. Теперь мы союзники, брат и сестра!
Страшная бледность разлилась при этих словах по лицу авантюриста; две слезы задрожали на его ресницах; он низко поклонился, чтобы скрыть волнение, и почтительно поцеловал руку графини. Но благодаря железной воле ему удалось подавить чувство и скрыть его в своем сердце.
Он снова сделался хладнокровен, спокоен, насмешлив, как обыкновенно.
- Договор заключен, графиня,- сказал он,- и vive-Dieu, уж никак не я его нарушу!
- Садитесь, капитан,- с улыбкой предложила она.- Но, извините за вопрос, скажите, пожалуйста, откуда вы меня знаете? Я не припомню, чтобы когда-нибудь видела вас.
- Все очень просто, графиня,- отвечал авантюрист, усаживаясь в кресло.- Я всего раз имел честь вас видеть в замке Мовер и при таких обстоятельствах, к сожалению, что вы не могли обратить на меня внимания. Я короткий друг графа, вашего мужа, и раза два даже спас ему жизнь. У нас с ним все пополам; он не имеет тайн от меня, а я теперь,- с улыбкой прибавил он,- буду иметь от него секреты.
- Как! Вы короткий приятель графа дю Люка, а я не знала этого?
- Потому что мы познакомились всего недели за две до вашей ссоры.
- Ссоры! - горько повторила графиня.
- Другого названия этому я и не допускаю, графиня,-убежденно произнес авантюрист.
Она вздохнула.
- Позвольте мне одно сказать вам, графиня: вы молоды, хороши собой и вступили в жизнь через золотые двери. Безумно было бы жалеть вас, так как во всем случившемся вы первая виновница.