- О Мари! Как это можно!
- Да, да, милочка, что делать? Правду тяжело слышать. Покорись, бедное дитя, или гордо подними голову и, опираясь на свою любовь, на свое звание матери и честной женщины, заставь себя бороться тем же оружием, с помощью которого у тебя отняли мужа.
Жанна дю Люк подняла голову, несколько минут с каким-то странным выражением смотрела на подругу и отрывисто, точно не договаривая слова, сказала, стиснув зубы:
- Я это тоже поняла и уже начала делать то, о чем ты говоришь.
- И хорошо, моя Жанна! Тогда тебе все удастся. Поверь, честные женщины, когда они захотят, умеют так кокетничать и так действовать на самолюбие мужчин, как не сможет ни одна самая красивая, самая неглупая из продажных женщин.
- Ты ведь поможешь мне, Мари?
- Клянусь, Жанна! Теперь и я тебе скажу, что я тоже начала действовать,
- Как так?
- После узнаешь. Сначала твердо условимся: мы ведь образуем с тобой наступательный и оборонительный союз, да, моя милочка?
- Да, дорогая Мари!
- Ну, бедный граф дю Люк теперь погиб безвозвратно! Против него две женщины!
- Я хочу, чтобы он в несколько часов вытерпел все, что заставил меня вытерпеть в эти два месяца.
- Давай подумаем, Жанна. Поступок твоего мужа настолько странен, что тут непременно должна быть замешана женщина. Что это за женщина? Подозреваешь ты кого-нибудь?
Жанна отвечала, что нет, и рассказала только о сцене в «Эпе-Де-буа», где граф дал пощечину и дрался на дуэли за то, что ее назвали при нем любовницей барона де Серака, и убил того, кто это сказал.
- Ну, тот человек, очевидно, был подкуплен, чтобы оклеветать тебя. Но кто его подкупил? Ведь он не знал, что барон де Серак и герцог де Роган - одно лицо. Принимала ты кого-нибудь в отсутствие мужа?
- Никого.
- Наказывала ты прислуге не рассказывать о присутствии в твоем доме постороннего человека?
- Этого не требовалось. Да и люди у нас все надежные, горячие протестанты; никогда я не замечала, чтобы они рассказывали на стороне о том, что делается в замке.
Герцогиня задумалась.
- Это будет нелегко, но мы разыщем того или ту, кого нам надо, а пожалуй, и обоих.
- Я не понимаю тебя, Мари.
- А между тем все так ясно: никто не знал о присутствии барона де Серака в замке, кроме тех, кто в нем жил. Оскорбивший твоего мужа в ресторане был, как казалось, дворянин. На женщину зря не возводят клеветы и специально не оскорбляют совершенно незнакомого человека. Следовательно, тому господину было заплачено. Люди твои не имели возможности договориться с ним; да им это было бы невыгодно: разрыв между тобой и графом лишал их места. Ты одна жила с мужем в Мовере? Не гостил ли у вас кто-нибудь из его приятелей или из твоих подруг?
- О да! С нами жила одна моя подруга.
- А!
- Но ты ее знаешь; это Диана де Сент-Ирем, бедная девушка-сирота из знатного семейства; она вместе с нами воспитывалась. Ей некуда было деваться после нашего выпуска из монастыря, и я, выйдя замуж, взяла ее к себе. С тех пор мы не расставались; она всегда казалась такой привязанной ко мне, а главное, преданной. Да ты, верно, ее помнишь?
- Диану де Сент-Ирем- высокую брюнетку с надменным лицом и резкой манерой говорить?
- Ну да!
- Помню, помню! Куда же она девалась после твоего разрыва с мужем?
- Она в Париже, кажется.
- Да разве ты не знаешь точно?
- Нет; представь себе, на другой день после этого ее брат…
- А! Так у нее есть брат! Отлично! Как его зовут?
- Граф Жак де Сент-Ирем.
- Слышала. Он пользуется очень печальной репутацией… это человек весьма двусмысленного поведения. Отчего же ты о нем заговорила?
- Не знаю почему, он потребовал, чтобы Диана вернулась жить к нему.
- Скажите пожалуйста! Наверное, побоялся твоего дурного влияния. Ах, милая Жанна, какое ты прелестное, наивное дитя!
- Да что такое?
- Pardieu! Красивая, конечно, эта девушка?
- Да, очень красива.
- Час от часу не легче. И ты воображаешь, что эта красавица без гроша в кармане, облагодетельствованная тобой, обязанная тебе жизнью в богатстве и почете, не твой смертельный враг?
Графиня серьезно задумалась.
- Как странно, милая Мари! Я то же самое слышала и еще от одного человека. У меня появилось подозрение, и мне захотелось проверить его; но что я ни делала, ничего не могла открыть.
- Будь спокойна, Жанна, вдвоем мы все узнаем. Если ты увидишься с этой девушкой, веди себя с ней по-прежнему.
- Хорошо, Мари; если она осмелится прийти ко мне, я не покажу ей вида.
- Как славно! - вскричала, смеясь, герцогиня.- Герцогу де Рогану точно какой-нибудь домовой подсказал, что надо делать.
- А что такое?
- Да видишь ли, тебе пришлось подождать сегодня в гостиной, потому что у меня был Лектур. Он приехал с поручением позволить представить мне графа дю Люка де Мовера и узнать, как он относится к моему мужу, так как муж заметил последний раз в разговоре с графом, что в его словах и манере есть что-то натянутое, принужденное; мужа это сильно беспокоит. А? Как ты это находишь, милая Жанна?
- Просто необыкновенно.
- Да, прелестно, тем более что муж дает мне carte-blanche в этом случае.
- Что же ты сделаешь, сумасшедшая?
- Неужели ты сомневаешься, Жанночка? - сказала с комично серьезной миной герцогиня.- Конечно, я пожертвую собой ради своей партии и своей подруги. Недаром де Люинь называет меня настоящим генералом протестантов, а мужа - моим адъютантом. Мы дадим битву, милая Жанна!
- Да,- отвечала, расхохотавшись, графиня.
Они, смеясь, бросились друг другу в объятия.
- Итак, мы начинаем действовать,- сказала герцогиня, когда утих приступ их веселья.- Так как это осада, надо приготовить апроши и заручиться партизанами.
- Апроши готовы, генерал, а партизан один, по крайней мере, уже есть.
- Вот как, кто же это?
- Огромный, худой, как скелет; кожа у него, как пергамент; как на него ни смотри, всегда видишь только его профиль с огромным носом и бесконечными усами. Он участвовал во всех битвах Европы и за каждое необдуманное слово нанизывает на свою длиннейшую рапиру людей, как жаворонков.
- О Господи, да где ты отыскала такое пугало?
- Я не отыскивала, он сам пришел.
Жанна рассказала, как объяснил ей капитан свое участие дружбой к ее отцу и как не раз уже спасал жизнь ее мужу.
- Это слишком хорошо, милочка, чтобы могло быть правдой; смотри, будь осторожна!
- О, тут нечего бояться! Одна из моих вассалок, выросшая у нас в доме, ручается мне за него и рассказала о нем очень трогательные вещи. Он даже один раз, после того как мы с ним увиделись, избавил меня от одной личности, которая могла повредить мне нескромным словом.
- Так это настоящий герой?
- Да, почти. Он предан мне, словно я его дочь; признаюсь, и я его люблю.
- Как его зовут?
- Капитан Ватан.
- Странная фамилия! Ну да все равно, да здравствует капитан Ватан!
Через десять минут Жанна простилась с подругой и уехала, несмотря на ее уговоры остаться.
Был уже четвертый час.
XIII ГРАФ ДЮ ЛЮК НАПАДАЕТ НА СЛЕД ВОЛЧИЦЫ
Мы уже говорили, что граф дю Люк должен был в восемь часов прийти на угол улиц Арбр-Сек и Сент-Оноре. Сорок минут восьмого он вышел из гостиницы «Шер-Ликорн» и ровно в восемь очутился в назначенном месте.
Ночь стояла темная, безлунная; моросил дождик; на улице было скользко, холодно, сыро. Граф осмотрелся вокруг.
На углу улицы Арбр-Сек стояли носилки.
Граф подошел. Носилки были открыты. Он сел. В ту же минуту подошел какой-то человек и завязал ему глаза мокрым платком. Затем носилки закрылись, и его довольно быстро понесли по улицам.