В печальной картине было что-то леденящее сердце.
Графиня почувствовала, что она невольно бледнеет.
- Подайте стул мадемуазель Диане де Сент-Ирем,- сказал сухим тоном президент этого мрачного судилища, напоминавшего испанскую инквизицию.
Один из людей, сопровождавших графиню, принес табурет, на который она скорее упала, чем села.
Наступило молчание.
- Приготовьтесь к ответу,- минуту спустя произнес президент.
- По какому праву вы меня допрашиваете, и кто вы такие? - надменно спросила она.
- По какому праву? - отвечал президент.- По праву силы. Кто мы такие? Ваши судьи.
- Действительно, вы сильны сравнительно с девушкой. Ну что же, допрашивайте, я не буду зам отвечать!
- Будете отвечать или умрете!
- Так убейте меня сию же минуту, низкие трусы; у вас хватает смелости только на угрозы беспомощной женщине!
- Нет, малютка, мы не убьем вас сейчас; мы морские разбойники, бывали далеко за морем и научились зверствам диких индейцев; умеем мучить людей долгими, страшными пытками, прежде чем смерть закончит их страдания.
- Не рассчитывайте запугать меня этим,- отвечала она трепещущим голосом,- истощите все ваши зверства надо мной - я отвечать вам не буду.
- Диана де Сент-Ирем, какой повод к ненависти подала вам графиня Жанна дю Люк?
Ярко сверкнули глаза молодой девушки; она опустила голову, стиснула зубы и оставалась безмолвной.
- Берегитесь! - сказал президент.
Она как будто бы не слышала.
- Вы не хотите отвечать?
Снова молчание.
- Хорошо! Ваше упорство вас губит.
Он сделал знак двум замаскированным людям, неподвижно стоявшим поодаль.
Те подошли и схватили Диану. Пока один держал ее, другой снимал с нее обувь; потом они подняли бедную девушку на руки, перенесли через комнату, положили на пол перед камином и стали держать в таком положении, что подошвы маленьких ног находились у самого огня.
Диана де Сент-Ирем была женщиной. Она обладала тем нравственным мужеством, которым в известных случаях жизни отличаются женщины, но никогда не испытывала физической боли; она принадлежала к числу шеголих, которых лелеют и нежат. В ней положительно не было того нервного и бессознательного мужества, которое порождается бедствиями, потому что она до сих пор не встречалась с несчастиями.
Едва ощутив прикосновение первого, несколько острого жара от раскаленных добела углей, она стала слабым созданием, каким и была в сущности, и после напрасных попыток освободиться из рук своих мучителей горько зарыдала.
- Будете отвечать? - спросил по-прежнему невозмутимо президент.
- Да, да! - вскричала она раздирающим голосом. - Но избавьте меня от этих ужасных мучений!
- Вы будете отвечать? Даете мне слово?
- Клянусь! Только сжальтесь, сжальтесь, ради самого неба! О! Какое страдание!…
Президент подал знак.
Те же двое людей подняли девушку и посадили па прежнее место.
Ради справедливости мы должны заверить читателя, что огонь не коснулся даже кожи ног графини Дианы, но испытания было достаточно, чтобы убедить ее, что она находилась в полной власти неумолимых врагов, которые не отступят перед самыми страшными крайностями и добьются от нее желаемого признания.
Чувствуя себя побежденной, она покорилась в надежде отомстить нм впоследствии.
- Какова причина вашей ненависти к графине Жанне дю Люк? - повторил президент, словно не произошло ничего особенного.
- Никакой,- отвечала она глухим голосом.
- Однако вы ей изменили. Чем вы можете оправдать свое поведение?
- Я любила ее мужа.
- Вы лжете. Вы никогда не любили графа дю Люка, а завидовали и завидуете еще его бедной жене, которая спасла вас от крайности, взяла к себе в дом и была вам сестрою и другом. Вы любили прежде всего и больше всего одну себя! Вы рассчитывали основать свое благосостояние на несчастий той, которой обязаны всем! Любовь ваша к графу - одна ложь. Злоупотребляя самым низким образом его слабым характером, вы придумали гнусную клевету, чтобы убедить его в неверности Жанны, разъединили супругов и посредством измены стали любовницей графа. Не довольствуясь этим, с целью погубить человека, которому отдались как последняя куртизанка, вы стали шпионкой Армана Ришелье, получали жалованье, чтобы выдавать ему все тайны несчастного графа, привести его к эшафоту и обогатиться его наследством. Правда ли это? Отвечайте, сударыня.
- Да, - чуть внятно сказала она.
- И этого мало; в минуту безумного упоения вы украли у этого человека, потерявшего разум в ваших бесстыдных объятиях, портрет его бедной жены, последнюю память погибшей любви, которую он носил, как святыню, у сердца.
- О нет, нет! Этого я не делала! - отчаянно отрицала Диана.- Я была бы чудовищем, если бы действительно так поступила!
- А! Наконец, вы сознаетесь, Диана де Сент-Ирем. Да, вы чудовище - вот этот медальон!
Девушка опустила голову; холодный пот струился по ее лбу.
- О Боже мой! - воскликнула она в отчаянии.
- Комедия! Гнусная комедия! - сказал жестким голосом президент.- Потому что вы не верите в Бога, которого призываете!
- О! - произнесла она, закрывая лицо руками,
- Да, говорю вам, не верите. Вы хуже зверя, который любит и защищает детенышей; вы чудовище, Диана де Сент-Ирем! Если вы помните какую-нибудь молитву, прочитайте ее, потому что ваш час приближается!
- О, пощадите, пощадите! - взмолилась она раздирающим голосом, падая на колени и сложив руки.
С минуту все было тихо, и эта минута показалась ей веком.
Судьи совещались вполголоса, и она внимательно слушала, стараясь поймать хоть несколько слов из их разговора.
- Может быть, у вас есть еще средство спастись,- сказал мрачным голосом президент, когда совещание закончилось.
- Говорите, о, говорите, какое это средство!
- Ваш брат в нашей власти.
- Мой брат! - повторила она, подняв сверкнувший взор.- Этого никогда не может быть!
- Вы сомневаетесь? - продолжал президент все так же невозмутимо.- Хорошо! Пусть приведут сюда графа де Сент-Ирема.
Дверь отворилась; граф вошел в комнату.
- Жак! Мой Жак! - вскричала она, увидев его.
- Диана! Так это правда? - воскликнул он, бросаясь к сестре.
Они упали другу другу в объятия и долго стояли обнявшись.
- Вы убедились, не так ли, Диана де Сент-Ирем, что участь вашего брата действительно в наших руках?- сказал президент.- Вы любите только его, он отвечает вам тем же, так слушайте внимательно: вы обяжетесь повиноваться без возражений, без ропота всем нашим приказаниям, какого бы они пи были рода. Ваш брат остается залогом в наших руках; за его жизнь отвечает ваше повиновение; при малейшей тени измены он будет заколот кинжалом. Если вы исполните, каковы бы они ни были, приказания, которые вам отдадут, то через двадцать четыре часа и вы, и граф получите свободу и даже,- прибавил насмешливо президент,- мешок с двумя тысячами пистолей, который отец Жозеф де Трамблэ вручил вам сегодня. Принимаете ли вы эти условия и обязуетесь ли их выполнить? Подумайте хорошенько, прежде чем отвечать окончательно. Нам нет ничего легче, чем покончить с вами сию же минуту. О! Вы в наших руках, и на ваше спасение нет ни малейшей надежды, даже если все войска королевства придут освободить вас.
- Сестра!
- Молчи, Жак, молчи, братец, это необходимо! Мы во власти самых заклятых врагов! - произнесла она отчаянным голосом.
- О! Рано или поздно я отомщу за себя! Вы дорого поплатитесь, черные демоны, за все оскорбления, которые я вынес сегодня! - с глухим гневом сказал молодой человек.
- Не бойтесь, ваше сиятельство, вам предоставится случай для возмездия прежде, чем вы его пожелаете. Сударыня, отвечайте, принимаете ли вы наши условия?
- А вы,- спросила она,- исполните ли ваши обещания?