- Господин граф де Ла Дусель,- сказал с иронической вежливостью капитан, указывая на Лектура.- Почему вы в отчаянии, мой друг, объясните, пожалуйста.
- Ах, господин! Эта комната занята… не знаю кем, замаскированным человеческим существом, которое походит на женщину, а говорит, как мужчина.
- А, хорошо! Так это и есть та самая таинственность, о которой вы мне толковали?
Трактирщик поклонился в знак согласия.
- В таком случае,- продолжал капитан,- хотите, чтобы я вам сказал мое мнение, метр Гогелю?
- Конечно, господин барон, вы мне доставите много чести и удовольствия,- сказал с любопытством трактирщик.
- Мне становится ясно,- продолжал с невозмутимым хладнокровием капитан,- что эта особа, кто бы она ни была, переоделась, не желая быть узнанной.
- Если вам будет угодно мне верить, господин барон,- лукаво сказал трактирщик,- я признаюсь откровенно, что так и думал.
- Значит, нам больше незачем ею интересоваться. Поместите нас, куда хотите, лишь бы наша комната окнами выходила на ту же сторону. Мы ожидаем двух-трех приятелей, которым назначили встречу в вашей гостинице, а так как они не знают этих мест, мне хотелось бы видеть, когда они подъедут.
- Это возможно, господин барон; я отведу вам комнату покойной жены; она рядом с той, которую вы занимали в прошлый раз.
- Пожалуй!
Пять минут спустя четыре авантюриста очень удобно расположились в отведенной им комнате.
Затем им принесли великолепнейший завтрак.
- Браво, хозяин! - восхитился Клер-де-Люнь.- Вы угощаете нас грандиозно и с баснословной быстротой. Каким же чудом?
- О, все объясняется просто, господин барон! Его величество король Людовик Тринадцатый, пробыв две недели в Версале, именно сегодня возвращается в Париж.
- Мы увидим, когда он поедет? - спросил Лектур.
- Отлично, господин граф.
- Но, может быть,- сказал дю Люк,- его величество проедет поздно вечером, когда мы будем далеко отсюда?
- Напротив, господин барон, напротив!
- Как так? - спросил капитан, осушая огромную кружку.
- Его величество выедет из Версаля ровно в десять часов и приедет не позже одиннадцати к перекрестку Трех Дорог, где изволит остановиться для завтрака.
- Гм! Я боюсь, что вы ошибаетесь, хозяин.
- Невозможно, господин барон, позвольте иметь честь вам заметить, что вчера я получил приказание приготовить завтрак на пятнадцать особ.
- Как, его величество едет с таким ничтожным конвоем?
- Чего же может король опасаться?
- И правда, хозяин,- согласился Ватан.
Четверо товарищей обменялись многозначительным взглядом, которого честный трактирщик, конечно, не заметил.
Он вскоре вышел, оставив авантюристов одних.
- Говорите тише, господа,- попросил капитан,- вы знаете, мы здесь не одни,- прибавил он, указывая глазами на дверь в соседнюю комнату.
- Верно,- спохватились другие.
Они стали перешептываться и для большей безопасности по-испански.
Однако время шло, и до одиннадцати оставалось немного.
Чем ближе становилась эта минута, тем более эти люди, обыкновенно отчаянно храбрые, обнаруживали терзавшее их беспокойство.
За десять минут до одиннадцати к ним вошел сержант Ла Прери.
- Господа, король едет,- сообщил он отрывисто.
- Где он?
- На два ружейных выстрела от места, где мы находимся.
- Поспешим, господа,- сказал граф дю Люк,- чтобы занять позиции, нам нельзя терять времени. Ваши люди расставлены? - продолжал он, обращаясь к сержанту.
- Они уж более двух часов в засаде, монсеньор.
- Хорошо, воротитесь к ним; через минуту мы подойдем. Вы знаете, что мы бежим через замок Росни, ворота которого, случайно или по нерадению, остались открытыми, разумеется, без ведома хозяина дома.
- Не беспокойтесь, сударь, все это известно, и нам нельзя опасаться никаких недоразумений.
- Хорошо, друг мой, если ваши люди исполнят свой долг, как мы свой, то на этот раз, отвечаю вам, победа будет за нами.
- Дай-то Бог!
Сержант поклонился и вышел.
Едва он оставил гостиницу, как Дубль-Эпе вошел к товарищам.
Молодой человек был бледен как смерть и сильно взволнован.
- Господа,- крикнул он,- берегитесь, нас предали!
- Что вы хотите сказать? - воскликнули все в один голос.
- Лес наполнен войском.
- Не может быть! - возразил Лектур.
- Я не такой человек,- несколько сухо отвечал Дубль-Эпе,- чтобы видеть в ветряных мельницах войска и трепетать перед собственной тенью. Господа, подтверждаю вам, что слова мои справедливы. Я видел солдат своими глазами. Больше шестисот человек пехоты и кавалерии сидит в засаде в лесу, окружив нас отовсюду.
- Что делать? - проговорили они.
- Господа,- сказал с жаром граф дю Люк,- рассуждать теперь поздно; надобно действовать. Игра начата, надо довести ее до конца. Начальники, подобные нам, не покидают солдат. Мы не можем хладнокровно позволить резать преданных, честных людей, которые нам доверились…
Насмешливый хохот прервал его речь.
- Клянусь честью, нас подслушивали! - вскричал капитан, кидаясь с товарищами из комнаты.
Он толкнул ногой дверь в соседнюю комнату, но там не было и следов кого-нибудь.
Они выглянули в окно. Трое или четверо всадников в широких плащах летели, словно вихрь среди мрака, поднимаясь по крутому оврагу, ведущему к перекрестку Трех Дорог, куда ехал король со своей свитой.
- Это наши враги,- задумчиво произнес капитан,- но кто они такие?
- Э! Какое нам дело! - воскликнул граф дю Люк.- Спешите, господа, время не терпит. Не знаю, что вы будете делать! Что же касается меня, клянусь, если я попал в это дело, то буду действовать до конца!
- Я с вами, граф,- холодно сказал Лектур.
- Кто в этом сомневается! Мы все от вас не отстанем, coreieux! - раздраженно заметил капитан.- Но дело все в том, что надо успеть, а если это не удастся, то не надо позволить себя захватить.
В эту минуту послышался стук колес экипажа и топот лошадей.
Король с конвоем приближался к перекрестку.
Капитан расплатился, и авантюристы вышли из скромной гостиницы.
Метр Гогелю впопыхах не мог сообразить, кого ему слушать.
Один из конвойных, отряженный вперед, пришел объявить ему о приезде его величества.
Вскоре из дверей трактира показались хозяин и пять поварят, нагруженные корзинами и бутылками; эта гастрономическая процессия медленным шагом потянулась в стройном порядке по направлению к тому месту, где королевский конвой остановился для завтрака.
В то время королю Людовику XIII едва ли исполнилось двадцать лет.
Он был в черном бархатном костюме с голубой лентой королевского ордена. Неподвижные черты безжизненного лица молодого монарха, казавшиеся еще бледнее от длинных темных волос, носили следы неизлечимой тоски, роковой меланхолии и той ранней, болезненной дряхлости, которая съедала этого бледного королевского призрака и должна была в сорок два года уложить его преждевременным старцем в могилу.
Щепетильно аккуратный во всех мелочах, король приехал ровно в одиннадцать часов пополудни к перекрестку Трех Дорог.
Конвой его составляли человек пятнадцать дворян первых французских фамилий, взвод мушкетеров и несколько конюхов.
Герцог де Люинь и епископ Люсонскнй, Арман Дюплесси Ришелье, сидели с королем в его экипаже и не выходили оттуда.
По приказанию короля, несмотря на пронзительный холод утра, молодые дворяне сошли с лошадей и сели отдельными группами, наслаждаясь вкусными кушаньями и тонкими винами, которые были в изобилии поданы честным трактирщиком.
Однако, несмотря на видимую веселость, оживляющую эти группы, внимательный наблюдатель легко бы заметил, что под их наружной беспечностью скрывались серьезные опасения.
Мушкетеры и молодые придворные ели и пили с большим аппетитом, перекидываясь остроумными шутками.