- Значит, план неприятеля нам известен,- сказал граф.- А какими силами мы располагаем?
- У меня,- отвечал капитан,- пятьдесят человек в отеле де Лафорса, столько же в отеле Тельюссона; наконец, в моем распоряжении от трехсот двадцати до трехсот пятидесяти надежных молодцов, которые должны в очень недолгом времени соединиться под начальством герцога де Рогана.
А у вас, Клер-де-Люнь?
- Я, граф, предоставляю в ваше распоряжение жителей всех Дворов Чудес в Париже, всех шалопаев и бездельников предместий и всевозможных мошенников. Я и сам не знаю, сколько их, знаю только, что очень много. Им терять нечего; они могут тут только выиграть.
- А я бы посоветовал вам все-таки, Клер-де-Люнь, выбрать из них людей почестнее; и их будет больше чем достаточно.
- Согласен с вами, граф, но остальные все равно пойдут за ними; этот народ за милю чует добычу.
- Ну, в таком случае, пусть будет, что будет! План наш должен быть совершенно одинаков с планом врагов. Около каждой их группы будут стоять наши, которые будут кричать: «Долой католиков!»
- Отлично! - с восторгом воскликнул капитан.- И у меня есть своя мысль; не знаю, понравится ли она вам. Я хоть и в сильном подозрении у мессира Дефонкти, но он не отменил еще моего назначения начальником дозора, и я этим сегодня воспользуюсь: сниму везде, где встречу, маленькие караулы и соединю их в большие; таким образом я ослаблю неприятеля и нанесу ему удар его же собственными силами. Эти полицейские такие глупцы, что, право, ничего и не заметят.
- Ну, уж это вы шутите, капитан!
- Нисколько, милый друг; я ведь знаю солдат: это не люди, а механизмы; если бы солдаты рассуждали, так и армии бы не существовали, и побед бы не было.
- Ну, действуйте, как знаете, капитан. Даю вам полную свободу. Я вас больше не удерживаю, господа. Теперь два часа, вам немного остается времени, чтобы принять необходимые меры и не дать неприятелю застать нас сегодня вечером врасплох.
Он встал и проводил их до передней.
- Я вам не все сказал,- шепнул ему на пороге Дубль-Эпе.- Подождите меня, граф, я должен сообщить вам одну вещь наедине.
- Хорошо,- тоже шепотом отвечал Оливье.- когда вы придете?
- Через несколько минут.
И капитан, уже подошедший к выходной двери, обернулся к Оливье.
- Милый Оливье,- сказал он,- мне бы хотелось переговорить с вами. Чертовская угроза мадемуазель де Сент-Ирем не выходит у меня из головы.
- Неужели вас это может беспокоить?
- Друг мой, я лучше тысячу раз буду иметь дело с десятью мужчинами, чем с одной женщиной.
- Так заходите, мы вместе и отправимся.
- Хорошо.
Они ушли, а граф вернулся к себе в спальню. Но на пороге он вскрикнул от изумления и почти испуга.
В том самом кресле, где он сидел несколько минут перед тем, сейчас сидела прекрасная, спокойная, улыбающаяся Диана де Сент-Ирем.
- Войдите, граф,- сказала она своим музыкальным голосом.- Неужели мне придется приглашать вас, как гостя?
Он подошел и поклонился, сам не сознавая, что делает. В улыбке, не сходившей с губ Дианы, было что-то львиное; у графа даже мороз по коже пробежал.
Как она тут очутилась? Зачем?
X ВНЕЗАПНОЕ ПОЯВЛЕНИЕ ДИАНЫ
Холодно и молча поклонившись графине де Сент-Ирем, Оливье, не обращая больше на нее внимания, подошел к стене, снял длинную рапиру и опоясался ею, заткнул за пояс нож и два заряженные пистолета и стал заряжать пищаль.
Девушка тревожно следила за ним.
- Извините, граф, я здесь,- сказала она, видя, что он как будто совершенно позабыл о ее присутствии.
- Вижу, графиня,- хладнокровие отвечал Оливье, продолжая свое дело.
- Скажите, пожалуйста, граф, что вы делаете?
- Заряжаю пищаль.
- А! - произнесла она с легкой иронией в голосе.- Я не совсем несведуща в этих вещах, но спрошу у вас одно.
- Что такое, графиня?
- Вы разве собираетесь кого-нибудь убивать?
- В настоящую минуту, я думаю, нет, графиня.
- Как! Вы даже не знаете?
- О графиня! Вы женщина и должны знать лучше, чем кто-нибудь, что на земле ни за что нельзя ручаться.
- Что это, угроза? - сказала она, пристально поглядев на него и привстав.
- Графиня,-холодно отвечал граф,- кто сознает, чего хочет и на что способен, тот не угрожает, а действует.
Настала минута молчания.
Графиня исподлобья следила за графом, как львица, стерегущая добычу, и только по сильно подымавшейся и опускавшейся груди можно было заметить, как она взволнована.
- Ну, вот, теперь все готово,- сказал граф, положив возле заряженной пищали еще пару пистолетов.
- Вы закончили свои воинственные приготовления, граф? - насмешливо спросила Диана.
- Закончил, графиня.
- Угодно вам теперь уделить мне несколько минут?
Граф обнажил шпагу и, опершись на нее, поклонился с ироничной вежливостью:
- Я к вашим услугам, графиня.
- Престранная у вас, признаюсь, манера говорить с дамой, граф.
- Извините, графиня, у всякого свои привычки.
- Да, но в настоящую минуту…
- Извините, графиня, вы столько времени жили в моем доме и не знаете, что мы, дю Люк де Моверы, всегда так разговариваем со своими врагами?
- Как, граф! Вы меня называете своим врагом?
- Да, графиня, самым неумолимым врагом.
- Вы, конечно, шутите?
- Нисколько, графиня; вам стоит немножко подумать и вспомнить, и вы согласитесь со мной.
- Но если бы даже и так, чего я не допускаю, неужели я так опасна, что в моем присутствии надо надевать на себя целый арсенал?
- О, вас лично я не остерегаюсь!…
- Так кого же?
- Убийц, которых вы спрятали, может быть, вот тут… в моем алькове.
- О граф! Так оскорблять меня!
Граф повернулся и сделал шаг к постели.
- Куда вы идете, граф! - привстала она, будто намереваясь загородить ему дорогу.
- Куда я иду?.
- Да!… Куда вы идете?
- Удостовериться, точно ли вы одна здесь, графиня, и извиниться перед вами, если я ошибся.
- О, напрасно, граф! Вы только нанесете мне лишнее оскорбление, больше ничего! Разве я не давно привыкла к этому?
- О, пожалуйста, графиня, не будем лицемерить! Мы знаем друг друга хорошо. Я не стану удостоверяться, есть ли здесь кто-нибудь; я знаю теперь, что мне остается делать.
Графиня как-то странно посмотрела на него и, вдруг бросившись к его ногам, залилась слезами.
- Да, Оливье! Это правда, в твоем алькове спрятаны люди!
- А! Видите, графиня, я знал, что вы наконец задумаете убить меня!
- Оливье! - вскричала она с надрывом в голосе,- Как ты можешь это говорить? Я хотела убить тебя? Я, которая пришла тебя спасти!…
- Вы лжете!
- Оливье, мужчина, оскорбляющий женщину,- подлец, тем более, если эта женщина была его любовницей!
- Пожалуйста, без громких слов, графиня! Уж теперь-то вам не удастся провести меня.
- Оливье! Презирайте меня, я перенесу это без жалоб, только ради Бога, бегите, спасайтесь! Через час, может быть, будет поздно… все знают, что вы один из главных реформаторских вождей!
Граф с минуту смотрел на нее с холодным презрением.
- Вы все сказали, графиня?
- Все! - прошептала она сдавленным голосом.
- Хорошо, теперь выслушайте меня; мне очень немного надо вам сказать.
- Говорите! - медленно произнесла она, встав с кресла и кинув на него змеиный взгляд.
- Графиня, есть женщины, которые так низко упали, что оскорблению не пробиться до них сквозь слой грязи, которым они покрыты… вы одна из таких женщин; я не могу оскорбить вас. Я все понимаю. Вам, неизвестно каким образом, удалось пробраться в мой альков, чтобы иметь удовольствие видеть, как меня зарежут на ваших глазах; вы слышали все, что здесь говорилось. Видя, что ваши замыслы открыты, вы хотели ускорить развязку и попытаться обмануть меня. Но, повторяю, вам больше это не удастся. Благодарите Бога, что вы женщина, иначе я воткнул бы вам нож в грудь! Ступайте отсюда!… Я вас выгоняю! - прибавил он, презрительно оттолкнув ее руку.