Ржавые клинки вздымались, когти скрежетали по каменному полу, а лязг стали разносился по залу. Грязно-серая шерсть, заполонившая все вокруг, создавала впечатление, что мы попали в какое-то мутное море с грязной водой. И лишь ярко сияющие красные глаза были четко видны в этой тьме.
- Ха! Тагоракки! – крикнула Лилджа и, вооружившись щитом и топором, просто выносила тварей по очереди. Копья бились в ее круглый щит медного цвета с изображением бородатого дварфа, а короткий топорик легко отрубал конечности и пробивал морды крысолюдов.
Возможно, она бы проиграла, будь она одна, и ее просто завалили бы толпой, но она сражалась не в одиночестве.
Зефира пускала стрелу за стрелой, посылая их в самых крупных и сильных скавенов, которые пытались пробиться к нам через толпу своих сородичей. Амазонка экономила стрелы и, когда замечала опасного врага, то отступала за наши спины и стреляла с удобного места, которое Эмиль предварительно окружил барьером. От толпы такой барьер не защитит, но метательный нож грызуна остановит.
В это время Рашира, словно тень, возникала и исчезала в разных частях огромного зала, убивала закованных в латы штурмкрыс, вооруженных тяжелыми алебардами. Легким движением кинжала она обрывала жизнь за жизнью. Эльфийка с изяществом кошки прыгала от одного места к другому, порой пробегая по стенам и, налетая на цели, одним смертоносным ударом в уязвимые точки обрывала их жалкие жизни.
Эмиль, используя Магию Огня, посылал огненные бомбы в разные части этого грязного моря, поджигая шерсть и плоть крысолюдов. Магия Огня тут была особенно эффективна, ведь их шкуры очень неплохо горели, и горящие крысюки вносили еще больший хаос в эту безумную толпу.
Всего один маг – и главное преимущество скавенов, огромная численность, становится их главной слабостью.
Я стоял вместе с Лилджей и Эмилем, прикрывая обоих, если к ним подбирались слишком близко. Эмиля вообще-то защищала Зефира, но ей приходилось отступать для выстрела.
Мой фламберг выкашивал крысолюдов очень легко и сразу по нескольку. Длинный меч с волнистым лезвием легко проходил сквозь плоть и ржавую броню противников, срезая их с такой легкостью, с какой нож проходит через бумагу. Штурмкрысы, может, и могли бы противостоять мне, так как были облачены в более качественную броню, но до них добиралась эльфийка, которой вся эта толпа никак не мешала.
- ГРАААААААААААААААААА!!! – прогремел чей-то оглушающий рев.
Пол задрожал от тяжелых шагов, и вдалеке коридора я увидел быстро приближающийся силуэт.
- Ракогри! – крикнула Лилджа.
К нам на всех парах двигался крысогр, трехметровый монстр, который был будто надут изнутри воздухом и напоминал собой перекормленную гориллу, со множеством швов на теле, словно части тел ему пришивали, включая крысиную голову.
Блинк!
Мой меч легко входит в спину крысогра, распарывая плоть, а его кровь брызгает во все стороны.
Блинк!
Второй прыжок, ухожу от удара лапой, а затем, продолжая движения, просто отрезаю сию ненужную конечность. Его огромная рука отлетает в сторону и прибивает несколько сородичей.
Следующий блинк поставил точку в жизни этого чудовища, так как мой меч отсек его бесполезную маленькую голову. Монстр даже в бой вступить толком не успел, а я уже добрался до него.
Однако, несмотря на смерть крысогра, почти полного вымирания штурмкрыс, а также пылающего во всех сторонах огня, скавены продолжали наседать на нас со всех сторон и пытаться убить.
Блинк!
Подлетаю к потолку зала и начинаю концентрировать воздух в определенной точке.
- Эмиль, огнем по сфере! – кричу магу, и тот, подняв над головой огненный шар, кидает его точно в воздушную сферу, которая появилась над головами толпы крысолюдов.
Огонь и Воздух сталкиваются и образуют мощный взрыв, который отбрасывает несколько десятков ублюдков и сжигает все вокруг себя, превращая их в обгорелые трупы. Кто выжил, превратились в живые факелы и щедро делились пламенем с окружающими.
Приземляюсь рядом с друзьями, и мы вместе вырезаем оставшихся врагов…
Это уже третий враг за сегодня.
Крысолюды… я их ненавижу не меньше, чем орков. Те, пусть были ублюдками, но они хотя бы были силой. Скавены же жалкие, трусливые и слабые твари, которые в одиночку ничего из себя не представляют, а потому и двигаются сотнями, имея при себе несколько элитных бойцов, которые вступают в бой, когда врага не удается взять числом.
В войне эти ничтожества не участвовали, но всегда приходили на пепелище мародерствовать.
Штурмкрысы и Крысогры именно эти самые «элитные» бойцы.
Сами по себе скавены невысокие, щуплые и ничтожные, обросшие серой шерстью, с кривыми зубами и когтями, но их маги, к несчастью, используют Магию Хаоса, а потому могут мутировать других в более крупных и сильных видов или вот в таких вот туш бешеной ярости.
- А почему крысолюды не помогали оркам в войне? – спросила Зефира. – Вроде они похожи чем-то.
- Прежде всего, потому что с ними нельзя договориться, – ответил я, вытирая свой меч. – Ты не смотри, что на людей похожи – мозгов у них, как у обезьяны. Ученые, кто изучали их, говорят, что они вещи-то на инстинктах изготавливают, ну, те, что не тырят. Есть гипотеза, что они когда-то были разумной расой, а потом связались с магией хаоса, а все их “сложные инстинкты” родились из знаний, коими они когда-то обладали...
Меня передернуло. Скавены – великолепное напоминание всем, почему Хаос –запретная школа. Жаль только, что не до всех доходит.
- Я еще читал легенду, что они когда-то были людьми, – припомнил Эмиль, – целая школа, изучавшая Хаос. А потом что-то пошло не так, и их слило с лабораторными крысами. Правда, первые записи о скавенах появились задолго до Эпохи Школ, но мало ли...
- Какая разница, откуда они вылезли, – поморщилась Лилджа, – Падальщики, они падальщики и есть. Нападают, только когда враг слабее. К тому же эти твари по большей части под землей живут, им на поверхности особо нечего делать. Свет их слепит. Но эти были какие-то странные, – нахмурилась она, осматривая труп. – Обычно скавены очень трусливы. Если убить их «элиту», они быстро теряют боевой дух и убегают. Эти же даже не заметили смерти своих лидеров. Очень странно.
- Ты с ними имела дело? – заинтересовался маг, сжигая тела. Сжечь нужно, иначе восстанут.
- Немного. Наш отряд тогда наняли вычищать шахту недалеко от Рунпальда, – ответила двельфийка. – Мне все это папа и рассказывал. Скавены были фактически первым моим настоящим врагом перед войной. Эх, весело было.
- Важно другое, – заметила амазонка. – Если они сюда попали, может, и выход есть.
- Возможно, – согласился я. – Но найдем ли мы его…
Да, этот вопрос самый главный. Позволит ли нам лабиринт до этого выхода добраться, понять сложно.
Уже второй день мы шастаем по этим бесконечным коридорам и встречаемся с разного рода врагами.
И, что самое паршивое во всем этом, за целый день мы никуда и не пришли. Создается ощущение, что мы ходим кругами. А когда сами стены, пол и потолок могут меняться как угодно, то такие мысли не кажутся слишком уж надуманными. Нас вполне могли водить кругом и ни разу не повторяться.
Как закончили с крысами, сожгли тела, передохнули, а затем двинулись дальше. Ну, как дальше. Туда, где открылся единственный проход.
Уж не знаю, как и почему, но лабиринт то ли сам обладает каким-то разумом, то ли его что-то контролирует. К такому выводу мы пришли, исходя из того, что нас будто заводят куда-то, каждый раз предоставляя новое испытание.
Все идет по такой схеме.
Мы идем куда-то, на нашем пути возникают те или иные испытания в виде ловушек. После того, как мы прогуляемся по единственному коридору, нас приводят в очередную комнату и предоставляют врагов.
Скелеты, какие-то животные, теперь скавены.
Меня уже тошнит от этого места.
- Ауч! – вскрикнула Зефира, потирая виски. – Ух, опять.
- Опять ментальное воздействие, – нахмурился Эмиль, мрачно смотря на стены.