Лишь после того, как дверь закрылась с тихим щелчком, Соловьев выпрямился и пошел в свою комнату, держась за грудь. По его опыту, он мог точно сказать, что несколько сломанных ребер и сотрясение мозга князь ему обеспечил.
«Старый больной ублюдок. Когда же ты наконец-то уже сдохнешь!? Сколько можно терпеть все эти унижения…» — Думал Аркадий Соловьев, пока шел в свою комнату…
Глава 1. «Это не Я!»
— На выход, заключенный! — Голос из-за двери вывел меня из дремы.
Я сидел на соломенном матрасе в камере, куда меня кинули позавчера, судя по моим внутренним часам.
После схватки с Абдулматином (я узнал его имя от него самого, расспрашивая призванную мною Тень) я выпал из реальности на несколько часов. После того, как я пришел в себя, из живых рядом был лишь прапорщик Иван Маханьков. Взвалив его на себя, я отправился на запад, в надежде выйти к какому-нибудь селу или деревне или вообще просто встретить каких-нибудь людей и попросить о помощи.
Тут мне и повезло, и не повезло одновременно. Через десять часов с «условно раненным» на плечах я вышел на ещё один конный патруль наших егерей. Они вначале взяли меня на прицел, но после того, как услышали русскую речь, решили сдать в погрануправление. Егеря меня довезли до своей крепости даже с некоторым комфортом — раненного уложили на лошадь, а я просто шел пешком со связанными руками.
А вот в крепости меня уже взяли, как говориться, «в оборот». Местный «особист» в гарнизоне заковал меня в браслеты из «нулевого» мифрила и отправил под конвоем в Самарканд…
Про «нулевой» мифрил нам уже рассказывали в Университете. Это был единственный материал, способный сковать силы любого Одаренного вплоть до Архимагистра. Процесс его изготовления был долгим и муторным, да и к моей специальности он не относился, поэтому нам про него рассказывали очень поверхностно…
Но все «прелести» этих чудесных в кавычках изделий на себе я ощущал уже вторые сутки… Мои Источники оставались со мной, я спокойно гонял разную энергию по всему телу, но не мог сформировать ни одного аркана. Даже простейшие манипуляции со стихиями вроде порыва ветра мне были не доступны. Как только я начинал формировать любую печать или концентрировать Жар Источника на каком-то конкретном Луче Звезды, то он моментально втягивался в мифриловые браслеты, словно в черную дыру… Прошлые сутки меня «мариновали» перед допросом. В моей прошлой жизни сотрудники военной прокуратуры поступали примерно также, как я помню…
За дверью в камеру раздались шаги, и я подошел ко входу в камеру. Маленькое окошко открылось, и из-за двери раздался голос:
— Руки наружу!
Я выставил руки наружу и почувствовал, как в специальные кольца на браслетах вновь замкнули короткую цепочку, которую сняли, когда меня сюда посадили.
— Руки убрать!
Я убрал руки и замер на месте.
— Три шага назад.
Я отошел на три шага и замер. Дверь открылась, и мне пришлось зажмуриться от яркого света, который прорвался в глухую темноту камеры без окон.
В коридоре стояли двое солдат. Вначале один из них заглянул в камеру, осматривая её (алё, гараж! Я тут вообще-то один, ты сам меня сюда засунул!) и только после того, как убедился, что все в порядке (ага, как же! Абдулматин всё также прятался в моей тени и мог спокойно выскочить из неё и прибить очень тихо и быстро этих двоих неодаренных), скомандовал:
— Заключенный, на выход.
Я молча вышел из камеры.
— К стене!
Я встал лицом к противоположной стене. Один солдат контролировал меня, второй закрывал камеру. После того, как щеколда тяжелой задвижки скрипнула, вставая в пазы в стене, а на ней уже появился навесной замок, второй солдат скомандовал мне:
— Нале-во!
Я повернулся и вновь замер.
— Я иду первым, заключенный, вы за мной, за вами второй номер. Попытаетесь что-нибудь вытворить или сбежать — мы будем стрелять на поражение. Вам все ясно? — Первый встал передо мной.
Я лишь молча кивнул. Говорить вообще не хотелось. В горле пересохло, последние два дня мне давали всего по две кружки воды: одну на завтрак, вторую — с ужином. А в камере было довольно жарковато и очень душно. После первой попытки попросить дополнительную воду я получил лишь удар прикладом в живот и больше подобных попыток не предпринимал. Какой смысл?
— Тогда идем. — Кивнул первый солдат и зашагал в сторону лестницы, ведущей из подвала наверх.
— Начальник, дай воды! Пить охота, сил нет! — Раздался крик из-за одной запертой двери, когда мы проходили мимо.