— И что они хотят? — Спросил Император, когда личный слуга принес уже четвертый поднос с чайником и нарезкой лимона.
— Грант Императорской Руки и гарантии невмешательства в производство и развитие компании, ну и обеспечение защиты компании от посягательств других высоких родов.
— А нам это что принесет? — Скрестил руки Император.
— Долю в двадцать два с половиной процента в компании. — Ответил Михаил Васильевич.
— Контрольный пакет?
— Нет. — Покачал головой Михаил Васильевич, — Равная доля. Десять процентов акций разделены пополам и отданы родам Кобылиных и Волковых.
— Лихо. — Ухмыльнулся Александр Васильевич, выбивая дробь пальцами по подлокотнику кресла, — и ты, разумеется, постарался на него «наехать» в своей манере? То ли ротного старшины на молодого, то ли бандита из братвы?
— Попробовал, но он не повелся. Не огрызался, не угрожал, не просил, давил аргументами и вышибал мой бычий напор, как профессиональный тореодор. — Улыбнулся Великий Князь.
— Вижу, он тебе понравился. Иначе бы ты так не вписывался за него. Какой это уже раз? Третий? — Император взялся за свою чашку.
— Так ты помнишь его! — Щелкнул пальцами Великий Князь.
— Помню, помню, все-таки сын подруги детства императрицы. — Усмехнулся Император, — Один раз ты его отметил после дуэли в роли секунданта, второй раз он сам был одним из дуэлянтов, при этом провинциальный дворянин выбил все д*рьмо из княжича Юсупова. И сейчас уже третий раз. Это уже входит в привычку.
— Если он несет пользу для Империи, буду за него просить и дальше. — Ответил Великий Князь.
— Все ради Империи? — Напомнил старую клятву Император.
— Все ради Империи. — Кивнул Великий Князь.
— Хорошо, тогда давай впрягаться в эту упряжку. Только сам документы подписанные не передавай. Пока слишком много чести для молодежи нашей будет, пусть и очень талантливой. Отдай документы Кобылину, пусть он молодежь обрадует. И давай накинем им в бюджет от родовой казны. Бонус за выдержку и самообладание, так сказать. Сколько они вначале вносили известно? — Император взял в руки ручку с рабочего стола и начал подписывать документы из папки.
— Точно цифры нет, но по оценке «на глаз» нашим инженером, которого я брал с собой, тысяч двести со стороны, но он не видел оборудования передатчиков. — Ответил Михаил Васильевич.
— Тогда давай перестрахуемся и закинем три сотни. Мы не обнищаем, а статус рода поддержим. Работать с нами должно быть приятно с самого начала. — Подмигнул Император брату.
— Хорошо, так и сделаю. Распоряжение о переводе отдам сегодня же. — Кивнул Михаил Васильевич, наблюдая, как Император подписывает каждый документ в папке из коричневой кожи.
Братья помнили клятву, которую дали только друг другу на восточной границе почти двадцать лет назад. И пусть в Империи их одними из лучших представителей правящей династии еще при жизни, за границей их боялись до дрожи. Двое молодых мужчин в прошлом смогли заставить бежать весь атакующий восточный корпус. И это за границей все прекрасно помнили…
* * * * *
РИ, Санкт — Петербург, улица Декабристов, дом 21/2, 23-ое ноября
Я еле встал этим субботним утром. После вчерашней смены просыпаться просто не хотелось. Как и бодрствовать вообще. Это ночка выдалась безумной. Добротная такая авария на подстанции обернулась хорошим количеством ожогов для бригады электриков, которых, по итогу, привезли именно к нам…
Так что дома я был не к полуночи, а к четырем часам утра. Но проснуться пришлось в десять, выполнить утренний комплекс тренировки, принять душ и, так до конца и не проснуться. Была последняя надежда в виде благородного утреннего напитка. Так что сейчас я в «ватном» состоянии старался сварить себе утренний кофе…
Получалось откровенно паршиво. Вдобавок, меня от этого священного утреннего обряда отвлек противный тройной писк. И это писк уже трижды повторился… Господи, кого мне нужно превратить в жабу, чтоб этот отвратительный треск закончился?! А! Стоп! Так это же мой звонок входной!
Пришлось идти и открывать входную дверь. Пока я шел, звонок выдал тройной перезвон еще дважды. Когда я открыл входную дверь, за ней стоял нервно переминающийся с ноги на ногу Саша Кобылин.
— Танцуй! — Выдал Кобылин — младший, как только меня увидел.
— Чего? — Не понял я.
— Танцуй! — Повторил Кобылин — младший, крутя в руке папку из коричневой кожи.
— Саша, я тебя ни фига не понимаю. — Покачал головой я, — проходи, холодно на улице. Кофе будешь?