— Вы знаете, сегодня такой день… Да, впрочем, вам не понять… — Мысли девушки как-то судорожно превращались в слова. — Мне трудно сейчас говорить об этом, а вы можете спокойно узнать все от кого-нибудь другого.
Она специально сделала акцент на «вы», чтобы показать — в подруги мне набиваться к ней вряд ли стоит. Держит расстояние… Ну да ладно. Но все-таки обидно, что я получила от ворот поворот. Надо же, не успела толком к делу приступить, а щелчок по носу уже схлопотала. Надеюсь, с другими мне больше повезет.
Дверь открылась, и вошел Дмитрий Александрович. Ксения быстренько юркнула в образовавшийся проем. Только я ее персону без внимания не оставлю, не на ту она напала, если думает иначе.
— Что-то произошло? — спросил Ильин. Похоже, в этом доме он — единственный, кто будет относиться ко мне хорошо.
— Да нет, ничего особенного, просто у всех нервы на пределе, — ответила я, стараясь не подать вида, что мне неприятно. У него и своих забот, и проблем достаточно.
— Пойдем? Машина из похоронного агентства уже приехала…
Полина лежала в гробу, усыпанная белыми розами, в подвенечном платье. Казалось, она просто заснула и жизнь все еще наполняла ее тело, потому что на ее щеках, освещенных ярким солнцем, играл румянец. Даже в смерти девушка выглядела просто потрясающе. Мне стало не по себе. За свою жизнь я видела много умерших людей, причем в некоторых случаях это зрелище было не для слабонервных, но осознать, что красивая и молодая женщина таким нелепым образом покинула этот мир, было почему-то трудно.
Никто не рыдал, не бился в истерике. Вероятно, потому, что и остальные, так же как я, не поверили до конца в случившееся. Хотя со смертью близкого человека всегда трудно смириться. Проходит время, и просто отвыкаешь от его присутствия, но осознавать, что он больше никогда не появится рядом, тяжело.
Через десять минут гроб погрузили в специальный автобус, и все многочисленные желающие попрощаться с девушкой на кладбище расселись по своим автомобилям. Я села вместе с Дмитрием Александровичем и Кириллом. По дороге до самого кладбища в салоне стояла полная тишина. Я подумала, что в других машинах сейчас вряд ли наблюдается аналогичная ситуация. Люди, собравшиеся на эти похороны, хоть и относятся к другому социальному классу нашего общества, чем неизменные старушки около подъездов, но все же склонны к сплетням не меньше их, просто темы для обсуждения другие.
На кладбище с памятника на памятник прыгали весело чирикающие беззаботные птички. На них никто не обращал внимания. Я всматривалась в лица, выискивая в них что-нибудь подозрительное. В целом картина была бесперспективной: никто не вызывал недоверия. К тому же и моя хваленая интуиция молчала, поддавшись всеобщему подавленному настроению. Погода резко контрастировала с происходящими событиями, и от этого на душе становилось еще тоскливее.
Но вот обычная церемония прощания подошла к концу, и вскоре на кладбище стало одним холмиком больше. Процессия двинулась обратно в особняк, где должен был состояться прощальный ужин. На обратном пути в нашей машине стояла та же тишина. Дмитрий Александрович рассеянно наблюдал за проплывающим за окном пейзажем, не веря, что все закончилось. Мне было искренне его жаль — сейчас ему предстояло выслушать массу соболезнований и сожалений. Кирилл нахально рассматривал мою персону, всем своим видом показывая, что не очень-то мне доверяет. Что ж, придется доказать ему, что некоторые женщины могут умело сочетать ум и красоту… в одном флаконе, так сказать. Этим я и собиралась заняться в ближайшее время.
В просторной столовой уже был накрыт огромный стол. Я изъявила желание посмотреть комнату Полины, и Надежда Сергеевна повела меня по длинным коридорам. Да, в таком доме можно запросто заблудиться, как Алиса в Зазеркалье. Доведя до цели, домработница любезно оставила меня одну, не задавая лишних вопросов.
Комната представляла собой помещение довольно внушительных размеров с огромной кроватью посередине. «Полина жила как принцесса», — заметила я и приступила к осмотру небольшого туалетного столика, который был заставлен косметикой и парфюмерией известных фирм-производителей. Я взяла в руки небольшой флакончик с духами. «Ультрафиолет» от Пако Рабанна — у девушки был неплохой вкус. Порывшись среди множества бумаг, не представляющих интереса, и увесистой кипы фотографий, я не нашла ничего подозрительного и закончила обыск, пока меня кто-нибудь не застал за этим не очень благородным занятием.
Когда я подошла к окну, чтобы полюбоваться открывающимся видом, в комнату вошел мужчина. Я его заметила еще на кладбище рядом с Ксенией. В принципе я его и раньше видела: это была довольно известная своими любовными похождениями личность — Олег Никифоров. Он представлял собой классический пример героя-любовника из мыльных опер. Многие женщины по таким типам с ума сходят, но я все равно не понимаю почему. Не в моем они вкусе.
Никифоров недоверчиво посмотрел на меня, готовый в любой момент поднять шум и вызвать свою охрану, и спросил:
— А вы что тут делаете? Я раньше вас не видел.
Я поспешила неловко улыбнуться и пролепетала:
— А я прилетела только сегодня из Питера, как только Дима мне сообщил о трагедии…
— Какой Дима? — тупо сказал мужчина и уставился на меня с еще большей неприязнью.
— Как какой? — я сделала вид, что удивилась. — Ильин…
— А-а-а, — взгляд его изменился. — А я подумал, кто это тут может оказаться…
Выражение лица Никифорова теперь можно было назвать растерянным — он наверняка пытался сообразить, как загладить ту неприязнь, с которой отнесся ко мне вначале. Объяснять подробно о моих взаимоотношениях с отцом его бывшей невесты мне не пришлось — Ксения уже обо всем доложила.
Решив оставить о себе благоприятное мнение, я, растянув рот в дежурной улыбке, представилась:
— Татьяна Иванова, — хотя надобности в этом не было — уверена, что девушка описала мельчайшие подробности знакомства со мной.
— Очень приятно. Олег Никифоров, — теперь пришла его очередь мило улыбаться.
— Так это вы были женихом Полины? Примите мои соболезнования…
Интересно, какая я по счету лезу к нему с этими банальностями.
Никифоров поморщился, как от зубной боли, при одном упоминании о случившемся. Я прибавила:
— Я не знала Полину, не было возможности пообщаться с ней лично, но я просто уверена в том, что она была прекрасным человеком, — меня как будто прорвало на детский лепет. — Вы мне о ней расскажете хотя бы немного?
Олег как-то испуганно на меня посмотрел, словно я его попросила устроить в одиночку очередную мировую войну. Еще у одного человека в этом доме совесть не чиста или я просто не вовремя со своими вопросами? Это надо проверить. И чем быстрее, тем лучше.
— К-конечно, только попозже, — промямлил Никифоров. Бедный, даже заикаться начал и, по-моему, забыл, зачем пришел. — Ну, я пойду, еще столько надо сделать…
И он практически сбежал из комнаты. Я постояла минуту в раздумье и последовала за ним.
Спустившись в гостиную, я снова обратила внимание на жеманную брюнетку. Она сидела в уголке дивана и, по всей видимости, скучала от недостатка общения. «Надеюсь, хотя бы она меня не испугается, и я наконец-то что-нибудь узнаю», — подумала я и, придав лицу тоже скучающее выражение, не спеша направилась к ней.
Девушка заметно оживилась и произнесла:
— Добрый день.
«Для кого добрый, а для кого — совсем наоборот», — подумала я и кивнула ей в знак приветствия. Мне понравился ее боевой настрой. Я пододвинула поближе к дивану журнальный столик ручной работы и присела рядом. Достав из сумочки сигарету, я вопросительно посмотрела на холеную брюнетку:
— Не возражаете?
Она отрицательно покачала головой. Я прикурила и, выпустив колечко дыма, спросила:
— Вы хорошо знали Полину?