Доктор понял, что ему проще прирезать их обоих, а не разбираться, кого из них и к кому ему теперь следует ревновать. Жуткая история.
Я бросился от них к ларьку, чтобы купить пива. Но оттуда мне улыбался покойный Хо Ши Мин.
Ну и, наконец, главное чудо.
Мое похмелье исчезло.
Я даже не удивился, когда на мою попытку вызвать с мобильного «скорую» ко мне подлетела четверка огненных лошадей, управлял которыми – стоя в роскошной колеснице – мой недавний собеседник.
Правда, кроме рук у него были еще и крылья, да и вместо костюма на нем теперь была простыня.
– Туника, а не простыня, дикарь, – сказал он и подмигнул. – Садись, подвезу.
Я повиновался, и мы поехали в парк. Там присели. Он щелкнул пальцами, и у меня в руке оказался бочонок пива на пять литров, причем пива хорошего. Ладно. Я нацедил стаканчик. Пока пивко есть, можно и на конец света полюбоваться. Я не сомневался, что Апокалипсис наступил. Иначе на кой вытаскивать мертвяков из могил?
– Ну и как, сын мой, ты уверовал? – спросил он.
– Да как-то так… Ну в целом… В общем… – замялся я.
– Блядь! – взревел он. – По улицам ходят, между прочим, мертвые!
– У тебя нет похмелья! Мертвяки разгуливают, как живые, – крикнул он трубным гласом.
– И тебе, блядь ты такая, этого МАЛО?! – разозлился он.
– Нет-нет! – испуганно сказал я.
– Не то чтобы мало, – сказал я, – просто, ну как бы…
– Просто, ну как бы ЧТО? – ждал он.
– Ну нельзя ли еще какое-нибудь доказательство? – спросил я в надежде потянуть время, чтобы выжрать все пять литров пивка.
– Говори, что ЕЩЕ? – спросил он устало.
– Ты, наверное, будешь сердиться, – сказал я.
– Да ГОВОРИ уже, ломака блядь несчастный, – сказал он и утер пот со лба.
– Клеопатра… – сказал я.
– Что Клеопатра? – спросил он.
– Ну нельзя ли мне… – сказал я, – ну Клеопатру…
– Что? – не понимал он.
– Ну Клеопатру же! – сказал я под его недоумевающим взглядом.
– Что, блядь, Клеопатру? – спросил он.
– Трахнуть, – пробормотал я.
– ЧТО? – сказал он.
– Ну нельзя ли мне трахнуть Клеопатру? – спросил я.
– Тогда я точно уверую! – пообещал я.
Вместо ответа он выпустил воздух со свистом – пару платанов сломались, как спички, – и пару минут глядел на меня как-то брезгливо и даже с презрением.
– Значит, БЛЯДЬ, тебе еще и Клеопатру подавай, – сказал он, – наглый ты козел, Фома ты наш неверующий…
– Владимир, – робко поправил я, – Вла-ди-мир.
– Вла-ди-мир хо-че-т вы-тра-ха-ть Кле-о-пат-ру, значит, – издевательски сказал он.
– Если можно, – робко сказал я, – ну понемножечку, исключительно в качестве подтверждающего экспери…
– Ладно, – сказал он.
– Поражаюсь я своему терпению, – поднял он голову к небесам.
– А ведь Иисус куда терпеливее! – сказал он, подняв палец.
– Верю, верю! – сказал я.
– Верней, вот-вот поверю, – поправился я.
Он досадливо махнул крылом, и все куда-то исчезло. Я очутился в сыром холодном помещении, буквально пропитанном сладкими ароматами. Прям восточный базар, подумал я. Откуда-то из-под тяжелой ткани, которыми здесь было укутано если не все, то почти все, появилась чрезвычайно смуглая женщина с выдающимися зубами, неправильной формы головой и костлявыми ключицами.
– Что за хрень? – спросил я.
– А-анара барата ме! – сказала она.
– А? – спросил я.
– Бе-бад-езаку-ра! – сказала она.
– Клео, ты? – спросил я.
– Агурда! – сказала она и присела.
Дальше все пошло как по маслу. Я расстегнулся, и она, как это стыдливо именуется в их летописях, сыграла на моей флейте. У меня еще в голове шумело, когда все исчезло, – я только в панике глянул вниз, убедиться, что Клео не прихватила зубами одну мою драгоценность в спешке, – и я очутился перед Гавриилом. Это ведь был архангел Гавриил, я сразу понял.
– Ну как? – спросил он.
– Ну ничего так, – сказал я.
– НИЧЕГО ТАК? – спросил он.
– Ему, жалкому пьянчужке, делает минет Царица Царей, самая легендарная женщина мира, источник вдохновения, наслаж…