В любом случае, я нажал на кнопку записи, когда появилось синеватое силовое поле.
— Три! Два! Один! — проскандировали жильцы.
— Начинайте! — гаркнул преподаватель.
Стоило его команде затихнуть как Бельский поднял меч над головой. Меч тут же покрылся водной плёнкой, явно усиливая металл.
Годунов же взмахнул рукой, в которой были зажаты иглы. Я успел заметить только тонкие струйки воздуха, пролетевшие от руки в сторону Бельского. Такие ещё можно заметить в воде, когда добавляешь напор из крана.
Бельский даже не пошевелился. Он хохотнул:
— И ты думал, что такие мелкие уколы смогут меня остановить? Ну ты вообще-е-е!
С этими словами он двинулся вперёд, всё также поднимая меч. Годунов с улыбкой стоял на месте и смотрел прямо в глаза противника. Два метра кончились необыкновенно быстро. Бельский встал почти вплотную к стоящему противнику с занесенным мечом.
Вот сейчас он опустит меч и всё… А какой дальше будет смысл всей этой возни?
В руке Бориса уже не было игл — он швырнул их в противника, а без оружия и только на стихии воздуха далеко не уедешь.
Мне дико захотелось помочь напарнику. Да, я знал, что он меня сдает Марии Никифоровне и вовсе приставлен для наблюдения за моей драгоценной персоной, но… Всё-таки привык я к нему как-то. Да и от удара по голове последние остатки мозга могут расплескаться. А зачем мне в напарниках дурачок?
Но почему-то Бельский не опускал руки! Он стоял перед Годуновым, подобно застывшей статуе и прожигал того глазами.
— Ну чего же вы, Степан Сергеевич? — не выдержал стоящий неподалёку Романов. — Дайте этому наглецу по тыкве и возвращайтесь!
Годунов же повернул голову, посмотрел на меня, подмигнул и сказал:
— Дуэль может продолжаться ещё пять минут. Однако, господин Бельский парализован на двадцать минут. Если результат нашей дуэли кому-то неясен, то…
Борис поднял руку, оттопырил мизинец и этим мизинцем упёрся в широкий лоб Бельского. Чуть двинул рукой и грозно поднявший меч товарищ Романова грузно навернулся на спину. Он так и остался в той же позе, в какой его заставили замереть иглы Годунова.
Только тогда я понял, что произошло — Борис мастерски направил иглы в уязвимые точки на теле Бельского, подправив их при помощи воздуха. Тонкие иглы пробили Кольчугу и парализовали противника. Теперь как бы Бельский не вращал бешено глазами — он не мог ничего сделать. А вот Годунов мог…
Но Борис не стал вытаскивать меч из рук поверженного противника и разбивать в пух и прах Кольчугу Души. Вместо этого он подошёл к краю арены и уселся возле неё, сложив ноги по-турецки.
— Кхм, я думаю, что результат дуэли всем ясен, — кашлянул преподаватель. — Отличная работа, господин Годунов. Впервые вижу такой быстрый исход. А уж поверьте мне — дуэлей я повидал немало. Что же, прекращаем эту дуэль. Вы доказали всем, что не трус и не слабак.
Преподаватель сделал несколько хлопков, а следом за ним захлопали и все остальные. Без всяких сомнений — героем первого дня клуба Дуэлей стал Годунов.
Глава 19
«На небесах не ждут убийц, но ведарей там привечают»
Грациозная лиса, покрытая сверкающим рыжим мехом с легким пламенным отливом, осторожно карабкалась по скалистому склону. Её пушистый хвост, мерцающий словно солнечный свет, слегка касался камней, заметая следы лап. Горы были окутаны густым туманом, через который пробивались лишь редкие лучи утреннего солнца, окрашивая всё вокруг в мягкие оттенки розового и оранжевого.
Лиса ловко перемещалась между острыми камнями, используя острые коготки, чтобы цепляться за выступы. Она двигалась почти бесшумно, её лапы еле слышно касались земли, будто её вела сама природа. Наконец, она достигла небольшого ущелья, скрытого за частоколом скальных обломков. Лиса остановилась, на мгновение прислушавшись к шороху ветра, который нежно колыхал её мех.
Перед ней оказалась небольшая нора, скрытая от посторонних глаз кустами облепихи. Вход в неё был окружён синеватым светом, едва различимым в сумерках. Лиса мягко склонила голову и грациозно, с присущей ей лёгкостью, проскользнула внутрь. Внутри нора расширялась, уходя глубоко вглубь горы.
Лапы лисицы погрузились в мягкий мох, скрывающий звуки шагов. Она двигалась по проходу, окружённая мерцающими светлячками, которые плавали вокруг, словно оберегая её покой.
Проход расширялся, становясь больше, выше, глубже. Уже можно было не находиться в облике животного и лиса сначала поднялась на задние лапы, а потом начала трансформацию. Шаг за шагом мех втягивался в белоснежную кожу. Проступали человеческие формы, вместо морды появлялось милое лицо.