Царица закусила губу, её взгляд метнулся по сторонам, будто она ожидала, что из теней вот-вот протянутся чьи-то когтистые руки.
— Она древняя. Старше наших лесов, старше камней под ногами. Она была здесь ещё до первых князей, до первых жрецов. Дремала в глубинах, ждала… А вот поди же ты, проснулась и пошла войной.
— Почему?
— Потому что мы ослабли, — в её голосе прозвучала горечь. — Расколы, измены, жажда власти… Она питается этим. Чем больше раздора — тем сильнее она становится. И теперь… теперь она находит себе слуг среди живых. И с каждым разом находит слуг сильнее и обладающими большей властью. И я могу с уверенностью сказать, что большая часть бояр и князей уже служит ей.
Я промолчал. Бездна всегда так поступала. Она просачивалась во власть и начинала свою разрушительную деятельность. Всегда начинала с малого, постепенно расширяя свою работу. Захватывая всё больше и больше. Ведь для человека всегда будет мало чего-либо. Всегда будет хотеться большего! А Бездна была щедра на обещания. И сперва давала вдоволь, чтобы потом всё отнять.
Всё, без остатка!
— И вот теперь я чувствую, что она протягивает свои лапы к трону. Раскачивает его, грозит сбросить меня и усесться самой, чтобы под её началом человечеству пришёл конец… У меня больше нет никого, кто смог бы ей противиться, Иван! Ты — последняя надежда! — ногти Елены Васильевны ещё сильнее впились в ладонь.
Её пальцы дрожали, но вцеплялись в меня с отчаянной силой.
— Ты знаешь, как она действует, — прошептала царица, её голос звучал всё слабее и тише. — Сначала окутывает сладкими намёками, шепчет на ухо то, что ты больше всего хочешь услышать. А потом…
Она резко выдохнула, и в её глазах вспыхнуло что-то дикое, почти звериное.
— Потом ты понимаешь, что давно уже не ты держишь власть, а она держит тебя. И если попробуешь вырваться — сожрёт без остатка.
Я молча кивнул. Я знал.
Бездна не просто искушала — она переделывала. Как кузнец переплавляет железо, так она перековывала души. И самые сильные, самые гордые становились её верными псами — потому что лишь они могли принести ей настоящую добычу.
— Она уже здесь, — царица внезапно обернулась к тёмному залу за нашими спинами. — Среди них. Смотрит их глазами, шепчет их языками. И если я паду…
Она не договорила, но мне не нужно было объяснений.
Если Бездна получит трон — Русь станет лишь первым, самым желанным бриллиантом в её жадной лапе. Потом пойдут другие земли, другие народы. И тогда мир, каким мы его знаем, перестанет существовать. Так было с иными мирами. И… Может быть так будет с этим.
Будет, если я со своими людьми не встану на пути!
— Что мне делать? — спросил я, хотя часть меня уже знала ответ.
Елена Васильевна медленно подняла голову. В её взгляде не осталось ни страха, ни слабости — только холодная, отточенная ярость.
— Убей её, — прошептала она. — Уничтожь! Найди того, кто стал её глашатаем здесь, и сожги. До тла. До пепла. Чтобы не осталось даже воспоминания от этой тьмы!
Я понял, что сейчас мне предложен карт-бланш. И если я хочу победить Бездну, то глупо отказываться от такого предложения.
— Но мне будут нужны мои люди. А также солдаты, воины, ведари и все те, кто хочет послужить на благо Отчизны.
— Все будут. Ты только сделай это, Ваня! — проговорила Елена Васильевна. — Я тут сдержу лиходеев, а ты действуй! Я… Я даже смогу удержать брата Василия Третьего, мужа своего и твоего отца, Андрея Старицкого от восстания! Я смогу, но ты…
В этот миг в зале за спиной раздался громкий треск. Я на автомате выставил защитный кокон, заключая в него и царицу.
Как же вовремя, чёрт побери!
Следом за громовым треском возникла мощная волна пламени, выбившая двери и ударившая в нас с невероятной силой. Мы полетели вниз…
Глава 5
Как же знатно мы шлепнулись на лужайку под балконом…
Сверху посыпались обломки дерева, куски бетона, кирпичная крошка и осколки стекла. У меня даже помутнело в глазах, когда защитный кокон высосал невероятное количество энергии. Упасть с высоты шестого этажа это вам не хухры-мухры!
Тут как бы костьми не раскидаться по ракитовым кусточкам!
— Ох, матушки-и-и, — простонала Елена Васильевна, пока я накрывал её своим телом от падающих сверху последствий взрыва. — Боже, помилуй меня по Своей милости, по великой Своей любви изгладь мои беззакония. Омой меня от неправды и от греха очисти, потому что я сознаю свои…
Баммм! Сверху рухнуло одно из резных брёвен, поддерживающих перила.
Это было последней каплей для моего защитного кокона. В следующий миг он рассыпался мельчайшей пылью. К счастью, это было последним из ощутимых обломков. Дальше сыпался только пепел от горящего зала.