Следующий удар и… снова взмах рукой и за спиной не стало стула. Только лёгкий шорох.
— Это разбиваются в пыль твои мечты и стремления. Ты уже никогда не станешь тем, кто ты есть. Ты сам сделал свой выбор, — улыбнулся окровавленными зубами двойник.
— Я никогда не стану таким, как ты, — пробурчал я. — Никогда!
— Да как же ты не понимаешь? Вы все — мои создания! В каждом из вас есть частичка тьмы! Ведь без тьмы — нет света! И чем ярче свет, тем большую темноту он развеивает. Но никогда не развеет до конца. Конец всегда один — тьма победит!
— Нет-нет-нет! Никогда! — с каждым ударом голова двойника моталась, а я…
Я понимал, что он прав. Понимал, что в его словах неоспоримая истина, и от этого становилось только хуже.
И в то же время каждый удар приносил мне радость! Я наносил точные удары, голова моталась, и в груди разгорался пожар — не ярости, не ненависти, а именно радости. Дикой, первобытной, той, что шепчет в ухо: «Ещё! Ещё!»
Двойник не сопротивлялся. Он только смеялся. Смеялся сквозь кровь, сквозь хруст костей, сквозь мои крики.
— Ты видишь? — хрипел он, и его голос вдруг стал моим. — Ты уже наслаждаешься этим. Ты уже чувствуешь, как она растёт внутри. Как она становится частью тебя.
Я замер с поднятым кулаком.
— Кто?
— Тьма, конечно.
Он выпрямился. Его лицо — моё лицо — было изуродовано, но в глазах горело что-то… знакомое.
— Ты думаешь, ты бьёшь меня? — он рассмеялся. — Ты бьёшь себя. И с каждым ударом ты всё ближе ко мне.
Я отступил. Вдруг стало холодно. Так холодно, что мороз пробежал по коже.
— Нет…
— Да! — он шагнул вперёд, и теперь мы стояли нос к носу. — Ты уже мой. Просто ещё не понял этого. Взгляни вниз…
Я опустил глаза и увидел, что наши ноги до колен погружены в кипящее облако черноты. Она бурлила, переливалась и колыхалась, словно кипящее в кофейнике кофе. И оно соединяло нас!
Отпрыгнуть не получилось. Я дёрнулся раз-другой, но всё равно остался рядом со своим двойником.
— Так что ты уже мой! Ты уже никуда не денешься! — расхохотался двойник и заткнулся лишь тогда, когда получил в табло.
Внутри меня отозвалась радость и чувство удовлетворения. А ещё…
Ещё я ощутил голод! Вот прямо-таки захотелось пожрать от души. Быка бы съел.
И чернота поднялась выше. И она как будто бы чуть-чуть сняла симптомы голода. А потом… Потом голод вернулся с новой силой. И теперь я бы сожрал двух быков.
Радость, голод, уверенность, победа… Голод… смех… чернота…
Всё смешалось… в голове. Я уже не понимал — где я, а где двойник.
Где та грань, что разделяла нас?
Чернота поднялась до пояса. Густая, вязкая, как деготь, но живая — она дышала, пульсировала в такт моему сердцу. Нет, нашего сердца. Потому что я уже слышал его стук — и не мог понять, чей он: мой или его.
— Ты чувствуешь? — двойник облизнул окровавленные губы. — Она голодная. Как и ты.
Я попытался сжать кулаки — пальцы скользнули сквозь черноту, будто сквозь кипящую смолу.
— Перестань бороться. Прими это.
Голод.
Он разрывал меня изнутри. Не просто желание поесть — пустота, бездонная, ненасытная. Она пожирала мысли, оставляя только желание. Жрать. Ломать. Чувствовать.
Чернота добралась до груди. Лампа на полу вполовину потускнела. Впрочем, мне и без неё было нормально всё видно.
И тогда я понял. Не умом. Кишками. Плотью. Душой.
И я ощущал себя великим существом. Я видел перед собой огромное количество планет. От каждой планеты ко мне тянулись бледные сущности. Они радовали меня так, что губы растягивались в улыбке.
И мне хотелось больше сущностей. Ещё больше и больше. Это было похоже на наркотик и утоление голода одновременно. Миллионы планет. Триллионы людей.
Мелкие двуногие… Они для меня всего лишь пища. Мелкая пища, которая растёт исключительно для моего насыщения. А монстры… Они рабы, которые с радостью приносят мне еду.
— Ха-ха-ха!
Это кто смеётся? Двойник? Я?
Я больше не бил его. Я смеялся. Так же, как он. Громко. Хрипло.
Вместе.
А чернота поднялась выше — к горлу, к подбородку…
Лампа на полу почти потухла. Лишь слабый отсвет, который освещал только себя. Ещё чуть-чуть и он потухнет окончательно. Великая тьма победит и тогда я стану…
— Ваня! Ванечка! — откуда-то издалека донёсся женский голос. — Ванечка-а-а!
Я вздрогнул.
— Ваня! Ванечка! — голос пробился сквозь тьму, как луч сквозь толщу океана.