Я вздрогнул.
Чернота заколебалась, будто кто-то бросил камень в чёрное озеро.
— Ванечка-а-а!
Этот голос…
Знакомый.
Родной.
Я замер. Внутри, в самой глубине, где-то под слоями тьмы и голода, что-то дрогнуло.
— Марфа? — прошептал я, и мой голос звучал хрипло, чужим, но это был мой голос.
Лампа на полу вспыхнула.
Слабо.
Но вспыхнула. Как будто моргнула, но стала ярче. Я чётко увидел это.
Двойник зашипел, отпрянул. Его лицо — моё лицо? — исказилось в гримасе ярости.
— Нет! — закричал он. — Ты мой! Ты уже мой!
Чернота сжала моё горло, начала заливаться в уши, пытаясь заглушить этот голос, этот проклятый голос, который тянул меня назад.
Но я уже вспомнил.
Ваня. Не Великое Существо. Не Пожиратель.
Ваня!
Тот, кто всегда боролся против темноты.
Тот, кто защищал людей.
Тот, кто…
Кто ещё не умер.
Я вдохнул. И впервые за долгое время вдохнул не тьму, а свет.
Хрупкий. Дрожащий. Но свет! Свет, чёрт побери!
Лампа вспыхнула ярче.
Двойник завизжал.
— Нет! Нет! Ты не можешь!
Но я уже поднял руку. Не для удара — для прощания.
— Я не твой, — сказал я.
И протянул руку к лампе. Она послушно запрыгнула в руку, и я увидел, что это вовсе не лампа, а мой светящийся боевой нож. Он освещал всё вокруг, расталкивал тьму, прогонял её.
Чернота взвыла. Двойник начал бить в ответ, но…
Но я уже видел его дикие глаза. Видел его страх. Видел его слабость.
Он боялся только одного — что я перестану бояться его. Что я поборю Бездну в душе и изгоню из неё тьму!
Нож взорвался ослепительной вспышкой. В следующий миг я воткнул его себе в грудь. Туда, где билось жаркое сердце!
Последнее, что я услышал, был дикий визг:
— Не-е-е-е-е-е-ет!!!
Глава 29
— Ванечка, родной, дыши! Ты только дыши! — раздался в ушах голос Марфы. — У нас всё будет хорошо. Ты только дыши, милый.
Я попытался вздохнуть. Тут же тело взорвалось такой болью, что невольный стон вырвался из сжатых губ. И сразу же на эту боль пошло чувство облегчения, словно кто-то начал гасить разгоревшийся пожар.
Неторопливо, но волны прохлады накатывали на очаги боли, снимая стреляющие прострелы.
— Марфа Васильевна? Как вы тут? И в таком виде! — послышался голос Ермака.
— Ого, да что такое с государем? Он словно под каток попал! — раздался озадаченный голос Годунова.
Я с трудом разлепил веки, покрытые коркой. Надо мной склонилось самое милое на свете лицо. Пусть оно сейчас было взволнованно, но от этого не становилось менее милым.
— Всё… будет… хорошо… — просипел я.
— Что? Что ты говоришь? — взглянула на меня Марфа и вытерла с моего лба испарину. — Сейчас… Сейчас… Борис, нужна ваша помощь.
— Да-да! Конечно! — тут же отозвался Годунов и на мои очаги боли полились два ручья облегчения. — Ох, Иван Васильевич, как же вы так? Ведь на вас живого места не осталось…
— Да уж, видок ещё тот, — цыкнул зубом Ермак. — Вроде только что нормальный был и вдруг ррраз! Блин, а что это с тварями случилось? Чего это они?
— Приподнимите меня, — попросил я у двух лекарей, склонившихся надо мной.
— Тебе покой нужен, Ваня! — покачала головой Марфа.
— Приказы мужа… следует исполнять, — с укоризной проговорил я, еле шевеля языком. — И это… Царь я… или не царь… в конце-то концов…
— Царь, царь, — вздохнула Марфа и, подложив мне руку под затылок, аккуратно приподняла голову.
Я уставился на поле боя. На застывших монстров, около которого встали недоумевающие от такого поворота люди. Они отходили от оскаленных пастей, от острых клыков. Кто-то бросался к раненным, чтобы помочь.
А монстры Бездны застыли в тех самых позах, в каких их застал хлопок Бездны.
— Ну и страшилища же! — не выдержал наконец Ермак, подхватил кем-то брошенный автомат и выпустил очередь в застывшего неподалёку вампала.
Пули вонзились в тело монстра и… оно начало распадаться темно-грязным пеплом. Ветерок подхватил этот пепел и понёс над полем боя, смешивая с дымом и пылью. Меньше, чем через минуту от монстра не осталось и следа!
— Вали их, братцы! — гаркнул Ермак. — Вали, пока они замерли!!!
Я хотел было сказать, что монстры уже не пошевелятся, что они уже покойники, но решил не лишать людей радости. Пусть позабавятся. Отведут душу. Вместо этого я во все глаза уставился на купол, накрывавший до этого Казань.
По поверхности купола побежали трещины, а после… сначала внутрь купола начали проваливаться кусочки, а потом полетели куски побольше. Целые лохмотья черноты. Омут побледнел и растворился в воздухе, как будто его и не было.