Утром проснулся и вдруг поймал себя на мысли, что сегодня с утра я думаю на немецком. Нет, в основном, конечно, я думаю, на родном мне русском. НА ТОМ РУССКОМ. Из моего будущего. Но, факт есть факт – на немецком я тоже думаю. Равно. Про Лину и говорить нечего.
Для всякой династической генеалогии и геральдики мы с Линой и дети наши вовсе никакие не Романовы.
Гольштейн-Готороппы.
Лина ещё и из Гессенского ответвления Лувенского Дома, а те пошли от лотарингских Ренигардов… Ни разу не славян, а вполне, по прародительнице, настоящих Каролингов… Тех самых. От Карла Великого. Мы, Ольденбурги (в моём лице), попроще чем Род Лины и на двести лет «моложе». Но, тоже скорее фризы, как и сам Рюрик, чем венеды.
Но, ведь Рюрика призвали? Чем я хуже Рюрика? Или Рюрик не русский? Хоть и варяг.
Запутано всё. В моём будущем патриотам было легко рассуждать. Этот русский, а этот – нет. А как понять? Ссыльный Миних – русский или немец? Или русский немец? Или… Короче, потри русского и увидишь татарина. Или немца. Или шведа. А шведа потрёшь – русского отыщешь.
Может финны меня и приняли, что для них я не русский Цесаревич, а вполне себе европейский монарх. Пусть и не такого уж большого герцогства. Но, зато, вполне понятный.
И я не думаю, на каком языке я говорю в данный момент. Знаю эти языки примерно одинаково и говорю на них примерно одинаково.
Вопросительно смотрю на Лину.
– Вина?
Любимая жена отрицательно качает головой.
– Лучше чаю.
После свадьбы Лина не пьет спиртное. Делает загадочное лицо и улыбается. Ну, дай Бог, как говорится. Она дипломированный доктор и знает, что делает. Я тоже, как вы понимаете, стараюсь. Империи очень нужен Наследник. Или Наследница. Тут уж как Господь решит.
Общество патриархально. Антон Ульрих показал всем, что не сможет страной править русская по крови баба, при которой в мужьях числится заморский принц. Дед понимал это. И Анна Иоанновна понимала. Тётка потому меня в Наследники и вытащила, вместо того, чтобы себе иностранного царственного жениха искать.
В общем, мы с Линой заняты важнейшим государственным делом.
Да, я являюсь Наследником Престола Всероссийского, но, и у меня должен быть свой Наследник.
У нас, слава Богу, Империя, и, слава Богу, монархия. Определённость наследования власти должна быть очевидна подданным.
Проблему со Старшей Ветвью нужно как-то решать и Лисавета работает над этим. Иоанна уже похоронили.
Да. Нужно решать.
Потенциальная Императрица Катюша, с аппетитом поедающая клубнику, не даст соврать.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ОРАНИЕНБАУМ. 17 августа 1744 года.
Я нашел Лину в саду. Погоды стоят хорошие, чего не посидеть в кресле-то?
– Здравствуй, Петер. Ты как-то утром внезапно исчез, а я проснулась и тебя нет. Что-то случилось?
Целую её губы (или её в губы?).
– Нет, любовь моя. Просто не хотел тебя будить. Прошёлся по округе с собакой и ружьем. Ефимыч составил мне компанию. Места тут дивные, особенно, если их хорошо знаешь, а наш егерь знает их очень хорошо. Подстрелил вот две куропатки.
Показываю связку трофеев.
Жена усмехается:
– Ты лично подстрелил, или доверил Ефимычу?
Устало опускаюсь в плетённое кресло. Набегался с утра по здешним лесам.
– Довольно обидны ваши слова, сударыня. Зачем бы мне эта рисовка? У Ефимыча, как раз, полная сума. Я же охотник весьма посредственный, что бы обо мне мои подданные не говорили, и как бы мои подвиги под Гельсингфорсом не превозносили. Единственная удачная охота для меня – это приз женитьбы на тебе.
Лина встала со своего кресла и подняла мою тушку из моего.
– Так я твой приз?
Сказано томно и игриво. Настроение у неё хорошенько хорошо неудовлетворённое.
Киваю.
– Лучший на земле. И ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
– Не богохульствуй. Гордыня – смертный грех.
Долгий поцелуй.
– Уходим или приказать подать чай?
Качаю головой.
– Уходим. Они всё равно не умеют готовить вкусный чай…
…
Через пару часов, когда все наши внутреннесемейные процедуры были в целом завершены, мы вновь вернулись в наши кресла в уютном саду.
Чай я таки заварил собственноручно и можно было наслаждаться моментом.
Княгиня поинтересовалась:
– Ты вчера ездил в Петербург. Вернулся поздно и я уже спала. Что-то случилось?
Неопределённо пожимаю плечами, стараясь не расплескать чай из чашки.
– Солнце, как ты знаешь, Матушка наша на сносях.
Кивок.
– Знаю. Сама такая.
– Я люблю тебя и жду благополучного разрешения от бремени.