– Ты сама, Матушка, говорила, что правителю надо держать всех в узде и повиновении, – возвращаю ей её же тезис, – мне скоро семнадцать лет, вот и посмотрим.
Императрица надула губки.
Людей же я выбрал работоспособных и не вороватых в большинстве. Они справятся.
– Но ты же, Матушка, мне подскажешь если что, – смягчаю я пилюлю.
Тётушка смотрит с лукавой улыбкой.
– Подскажу, Петенька, подскажу, и представлю тебя как твоя «коллегия» соберётся.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 15 февраля 1745 года.
В принципе, я понимал и понимаю, почему Матушка бесится. Причины две, и они очень простые: «Всё уже украдено до нас» и «Круговая порука». Конечно, про «украдено» разговора нет, хотя ответственные лица пытались эту самую ответственность переложить на кого угодно – на мародёров, мышей, и водную стихию. Всё смыло, Матушка. Ничего не осталось! А что осталось, то оно всё порченое! Вот списки, можно посмотреть!
А сколько там чего было – поди знай. На бумаге всё было хорошо. И так во всём. Волшебным образом смыло или сгнило огромное количество продуктов, товаров и стройматериалов. Топит город не в первый раз и не в последний. Вроде, даже, готовились. Даже лодки были в достаточном количестве, для организации спасательных работ. Ну, по крайней мере, как их понимали в этом времени.
Тут ещё, как назло, после августовского наводнения, в сентябре ветер выгнал всю воду из каналов, а потом погнал обратно. В общем, случилось новое наводнение, не такое сильное, но опять оказались не готовы. И под него тоже списали, что могли.
Криво усмехаюсь. Это Матушка хотела, чтобы я взвалил на себя ответственность за это? Желание вывести из-под удара Алексея мне понятно, но там ведь не только в нём вопрос. Больно уж я лихо 17 августа всех бегать заставил. Матушке тогда было не до того, но потом разные доброжелатели напели. Что мол авторитет у Цессаревича опасно подрос. Потому видно меня Корф в октябре на Новогоднее празднование обеих Дворов в Ораниебауме и переключил. Что б значит под загребущие руки опытных людей не лез. А теперь вот что бы за их дела мне и отдуваться. Авторитетом. А ведь это не только мой или моей партии авторитет, это авторитет трона. В столице у «петровичей» сил поправить дела нет…
Так это ещё только наводнения. А пожары? Столица горела с завидной регулярностью. Большие пожары были в 1710, в 1723-м, в 1736 и 1737 годах. Сгорало чуть ли не по полгорода. Центр, во всяком случае. И толку, что всякие пожарные наказы существовали ещё со времён Ивана Грозного, когда он лично серьезно обжегся на тушении пожара в Москве. И Царь Алексей Михайлович издал строжайший «Наказ о градском благочинии». Очень строгий. Чуть ли не до высшей меры за небрежение? Как горела Москва, так и продолжала гореть. В Питере были примерно те же порядки, что и в Первопрестольной и примерно с тем же результатом.
Всё горело, всё сгорело, всё пропало и крайних не найдёшь.
Матушка жаловалась, что Тайная канцелярия сбилась с ног, но, пока есть ощущение, что целые группы делают подпалы в разных городах России. Конечно, Императрица это относит на свой счёт. И наводнение тоже. Нет, не стихию. Результат.
Вообще, одним из самых пострадавших был я. И наука в целом. И прогрессорство моё. В Итальянском дворце затопило-подтопило подвалы со станками, залило полы в части моих производств со складов тоже. Убытков (моих лично) на тысячи рублей серебром. Страховых компаний тут нет. Благо хотя бы дворец не мой, и оплачивать ремонт его будет Дворцовое ведомство.
Но, ладно, деньги. Дело наживное. Но, погибли часть чертежей, расчётов, наработок. Пришли в негодность запасы материалов и многие приборы, оборудование. А его не закажешь в ближайшую доставку, как пиццу. В общем, по моим оценкам, наши работы отбросило на год минимум. Итальянский ушел в зиму сырым. Так что пришлось переселять моих работников в новый дворец на Исаакиевской площади. Срочно делать там отопление. А потом заводить парк карет. Что-бы возить моих работников и шарашников на предприятия в Итальянском саду.
Оттого мы с Линой и в Петербург на зиму и не переехали. Спасибо Меньшикову: в Ораниенбауме у нас очень Большой дворец. В Правое крыло, которого от нажитой в покоях мелкой живности мы из Левого крыла и переехали.
Знал ли я о наводнениях и пожарах в Петербурге? Знал. Почему не принял меры? Дурак потому что. И Ломоносов знал. И Рихман. И Нартов знал. И Елисавета, и дед мой Великий знал. И… что?
Столица Империи здесь, и я пока не могу переменить этого. Ну разве что хоть немного до ума довести по Матушкину повелению. Главное самому не упасть внезапно с моста при этом.