А враги за океаном, так, что ж, нам не привыкать ко всякого рода врагам, даже если они одного с тобой рода-племени. Зато меньше будут мутить воду внутри России. Матушка просто нервно дышит в их сторону. Готова сжигать целыми поселениями. Она ведь давала обет не казнить. Про не сжигать деревни разговора не было.
Круг вновь замкнулся.
Разумовский кивнул в сторону.
– Матушка едет.
Да, действительно. Экипаж Лисаветы. И охрана, как без неё. Даже у Лёши есть. И у меня. И у Лины.
– Тпрууууу!
Карета остановилась. Тут же организовали специально обученные люди приём и выход Императрицы.
Склоняю голову.
– Матушка.
Настроение Лисавет было отличным. Ну, и слава Богу.
– Здоров, соколики! Чем порадуете?
Делаю приглашающий жест.
– Вот, Матушка. Испытания самодвижущегося корабля. Ближе подходить я бы не рекомендовал. Кораблей у нас много, а ты у нас одна. Мало ли что, а вдруг пыхнет.
С интересом:
– А может пыхнуть?
– Нет, не должно, Матушка. Я лично всё проверял. Но, на Бога надейся, а сам не плошай. Так что лучше отсюда посмотреть.
Кивок.
– Ну, что ж… Давай. Посмотрим.
Императрица изящно достаёт из поясного омоньера богато отделанный складной лорнет. Последний писк моды от моей, точнее нашей с ней, мануфактуры. Раскрывает очки перед своим изящным носиком. Даю отмашку с нашего холма. Внизу что-то там засуетились, из трубы повалил чёрный дым. Протяжный гудок и колёса парохода пришли в движение. Якоря подняли, швартовы отдали и корабль плавно отошёл от причальной стенки, взяв курс в открытое море.
Внизу орали, кидали в воздух шапки, мы же просто смотрели с холма на это чудо.
– Петруша. Я тебя поздравляю. Ты добился этого.
– Спасибо, Матушка. Но, таких нам нужно очень много.
– И в бою они лучше, чем парусники?
– Они просто другие, Матушка. Они тоже будут пока с парусами. Топку разожгут перед боем. И их нужно много. Целые отряды пароходов. У них преимущество будет в том, что они смогут плыть против ветра и быстро маневрировать, но, на тяжёлых парусниках тяжелее общий бортовой залп пушек. Так что будут и те, и те в сражении с нашей стороны.
Императрица кивнула.
– Что ж, Петруша. Тебе и карты в руки. России нужно господство над Балтикой и выход в океан. В том числе и через твою Гольштинию.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ОРАНИЕНБАУМ. БОЛЬШОЙ ДВОРЕЦ. САД. 11 сентября 1746 года.
– Лина, ты, как и всегда, восхитительна. А ожидание делает женщину просто неотразимой.
Разумовский поцеловал ручку моей жены.
Ответная улыбка:
– Спасибо, Л’йоша. Ты вовремя приехал. Прямо к ужину. Откушаешь с нами?
– Не откажусь. Проголодался с дороги. Проезжал мимо. Решил напроситься в гости.
Кивок.
– И правильно сделал. Я всегда тебя рада видеть у нас.
– Спасибо, Лин.
– Далеко ездил в этот раз?
Разумовский пожал плечами.
– Решил развеяться. Муж вот твой, – кивок в мою сторону, – нашёл, как он говорит, перспективное место для нового порта. Деревня Островия в устье реки Луга. Почитай сто вёрст по дороге дальше на запад от Ориенбаума. Если это можно назвать дорогой. Два дня с ночёвкой в Гаркале. Та ещё радость, правду сказать.
Лина усмехнулась. Она про Островию слышала от меня не раз. А я знаю, что Усть-Луга, в моё время, – это крупнейший порт на Балтике и уступал он лишь Новороссийску вообще по России. Наводнение в Питере и разгром стихией порта произвели на меня тягостное впечатление. Нужны морские ворота Балтики дальше, не в узком горлышке устья Невы, куда любой ветер гонит массы воды вдруг что. Да, есть Рига, но, она значительно дальше у самой границы. Вдруг что – не лучший вариант. Фридрих ударит и лишимся главного порта и военно-морской базы в первую же неделю войны. Даже в случае элементарной осады. Так что на Островию я возлагал надежды и бомбардировал Матушку с Разумовским своими соображениями. В том числе завуалировано рычал по поводу утраты Гельсингфорса. Если уж Матушка ставит задачу прочно встать на Балтике, то тут и нет места дипломатическим сантиментам. Пусть не открытая агрессия, но политика нам нужна очень ярая, ибо нам там совсем не рады.
Жена поинтересовалась:
– И как впечатление?