Расчёт-то был прост. Что будет уходить русский металл на паровые машины и железные дороги. Двигатели-то свои ниши нашли, и уже даже здесь начинаем производить. А вот пароходы, и, особенно паровозы, Матушке с её теперешним окружением не интересны. Лучше казённые заводы и крестьян полюбовникам раздавать. Да на голландские займы новые маскарады и фейерверки производить. Флот-то хоть теперь себя сам кормит. А вот на армию уж денег нет. Упадок всего там вдруг. Хоть и ясно всем что война скоро.
Но, Матушке виднее.
Наверное.
Не всё, однако, так грустно. Сегодня у нас тройной прорыв. Всего-то месяц, как на печи, носящей теперь имя её придумщика – юного Михаила Фёдоровича Соймонова, мы запустили «соймоновский процесс». Французскому инженеру Мартену через век такое изобрести уже не светит. Сталь пошла добротная. Мы для того с Шарташского золотоносного месторождения ненужных там пиролюзитов с бирнесситами навезли. Марганец укрепляет сталь. А в этих камнях, как и на купленных мною землях по реке Кусе и титан ещё есть. Так что прочные у нас и котлы с трубками, и рельсы.
Да. Первые стальные рельсы, прокатанные на стане, созданном Владычиным и Юдином, пошли у нас в дело здесь. В прочих местах чугун шел на такие эксперименты. Впрочем, у нас ещё есть чугунные элементы на разъездах и стрелках. Телеграф и лампы Рихмана тоже пригодились здесь. Но, без электричества пока двигаться быстро будет трудно.
Паровоз медленно выглянул из-за леса. Собственно, он и вёз лес. Для создавших его котлы и рельсы «Соймоновской печи». Такой вот круговорот вещей в природе. В толпе визжали и горланили от радости. Многие успели уже заранее отметить. У меня уже прошло романтическое чувство к предкам земляков, охватившее меня как я только оказался здесь. Пьют, воруют, дерутся… Люди как люди. А ещё они все подневольные здесь. Хоть Главный заводов начальник Клеопин, хоть приписанный к заводу крестьянин, хоть работающий инженером там потомственный князь… Без воли хозяина или берг-коллегии никого на лучшее место не переведут. И с Урала не отпустят. Да что там говорить: и я не хозяин себе и здесь.
Не сдвинуть нам страну, если эту всеобщую кабалу не разрубим. Елисавета Петровна этого делать не будет. Ждать, если я хочу индустриализировать Россию, нельзя. Нет у меня ещё двенадцати спокойных лет под крылом «Матушки-Императрицы». И не известно будут ли. Без власти мои начинания затухнут в здешней тине. Может и будет чуть быстрее развиваться наука, больше выплавят на Урале для Англии стали, а в целом всё останется как оно есть.
– Тут, ту…
Паровоз прервал мои размышления. Метельник его, треугольный чугунный нос, уже срезал красную ленточки. Снова раздался гудок и заиграл «Боже, Царицу храни» оркестр. Что ж, след я уже здесь оставил. И в механике, и в музыке. Начало положено. Но я не хочу, чтобы после моего ухода всё так и осталось здесь.
Не хочу.
Не позволю.
СИБИРСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ТОБОЛЬСКАЯ ПРОВИНЦИЯ. ТОБОЛЬСК.23 сентября 1750 года
Третьего дня добрался я до крайней, пока, восточной точки своего путешествия. В сентябре весьма неровная погода в Сибири. За неделю пути два раза настигал нас дождь, три снег. С Камышлова шли на стругах по Пышме. Тракт осадки размочили. Но, назад всё же придется добираться этим путём. Против течения и ветра, без двигателя, будем идти как бы не вдвое медленнее. В пути отдохнули в Тюмени. Летом здесь и сейчас хорошо. Только лета уже нет. Василий Алексеевич Мятляев осмотрел город со всем тщанием. Я же здесь уже был. Не раз. В январе. И двести с гаком тому вперёд лет. Но, это теперь его хозяйство. Ну, уже почти. Так что я тоже где надо лицом посветил. Даже поторговал. Так, чтобы и поддержку власти местные почувствовали, а Матушкины глаза и уши не решили, что отставной контр-адмирал «мой человек».
Собственно, к моим начинаниям ранее никак не был причастен Мятляев. В отставку по болезни ушел в 1742 году. Овдовев, снова женился и детей ещё заделал «на старости лет». В восемнадцатом веке пятьдесят шесть лет весьма почтенный возраст для чиновника и для родителя. В общем, прошли мимо вологодского помещика все антарктические экспедиции и столичные интриги. Оттого, видно, Матушка со спокойной душой его из поместья и выдернула. Дала отставному моряку сухопутный чин генерал-лейтенанта и отправила губернаторствовать в Сибирь. Кадровый голод сейчас у неё. А в Сибири, к моему удивлению, почитай лет восемь как губернатора нет.