Хенрик потерял контроль над собой, слыша лишь биение их сердец, которые в этот бесконечный миг стали единым целым. Он ощущал ее дыхание, полное нежной страсти, его горячие пальцы касались ее трепещущего тела. Их тела слились в бешеном урагане чувств.
Она так страстно стонала, что Хенрик закрыл глаза, вторя ее стону, потому что не мог сдержать наплыва вожделения. Это длилось довольно долго и Тэа шепнула ему:
-Не сдерживайся, теперь ты можешь снять свое напряжение.
Услышав ее нежный голосок, он уже не смог сопротивляться, и волна сладострастия охватила его. Он излил себя в горячие руки Тэи. Хенрик трясся, руки его ослабли, он кричал, как раненый зверь. Ему вторили стоны Тэи, которая ни на миг не переставала его ласкать. Вскоре он смог открыть глаза, и увидел, как Тэа глубоко дышит, поднеся ко рту палец с его эликсиром мужской силы.
-В следующий раз я хочу, чтобы ты завершил в моих губах. Так твоя мужская сила умножится, а я… Я получу наслаждение. Как и ты.
Хенрик улыбался. И не только потому, что впервые он испытал возбуждение к женщине, которая удовлетворила его тайные желания, но и потому что понял: все это время он ощущал что-то к Тэе. «Любовь ли это?» - промелькнуло у него в голове. И это чувство к ней появилось у него с того самого дня, когда она впервые его окликнула на улице. С того момента он фантазировал о ней, сидя на своем дереве, и когда смотрел на нее, когда она работала, и когда она рассказывала ему о волшебном мире. Не раз он представлял, как гуляет с ней за руку и запрещал себе думать о ее соблазнительном теле, которое теперь так радом с ним. И лишь предрассудки общества и традиции мешали ему раскрыть свою страсть к этой прекрасной женщине.
Теперь между ними уже не было надуманных преград, и он мог делать с ней все что захочет. Или не мог?
Но вскоре он понял, что его желания меркли с тем, чего хочет Тэа, которая ввела своего молодого любовника в мир секса, навсегда сделав его рабом своих плотских желаний. И даже вера в Бога не смогла затмить его вожделения, которое словно саван обвило его разум путами телесной страсти. Став пленником сексуальных фантазий Тэи, он продал душу дьяволу, получив взамен такой спектр эмоций, который уже ничто не могло выкорчевать из его развратного нутра. Лишь внешне он мог казаться благочестивым бюргером, избегавшим опасных страстей, а внутри него навсегда поселились демоны, требовавшие реализации фантазий в самых грязных и запретных формах.
Глава 4. Сказка о любви.
-Могильник к разладу, чертополох – к несчастью, корень мандрагоры – на распад союза!
Зрачки Тэи по-кошачьи расширялись, когда она произносила проклятия во время варки магического зелья. Это была просьба одной из девушек, которая хотела вернуть сердце любимого, желая сперва разрушить его союз с разлучницей, ведь она считала, что парень был приворожен. «Выходит, -думал Хенрик - с помощью силы слова можно влюбить в себя человека, заставить его страдать или, наоборот, радоваться». Хенрик задумался над влиянием этого орудия, слушая Тэю.
- Курт, любивший Марту, чье сердце содрогалось от ее голоса и чьи глаза затмевали солнце, испив этого отвара ты вспомнишь все то, что волновало тебя. Сначала ты ощутишь дрожь в твоих руках, когда увидишь Марту, которую всегда любил и будешь снова поклоняться ее красоте, ловя ее взгляды, слова, жар прикосновений.
Даже в этой серьёзности, Тэа была завораживающе притягательной и от нее было невозможно оторвать взгляд.
- Марта станет твоим наваждением, твоим светом в темном царстве безликих эмоций, твоим поводырем в мире бесконечных наслаждений, которые ты обретешь только с ней. Эти алые лепестки - твое сердце, которое теперь будет биться для Марты. С ней ты жив, без нее ты - лишь серая тень, бродящая в поисках утраченного покоя. Она твое страдание, и она твое благословение. Ты принадлежишь ей!
Хенрик был заворожен этими словами, которые пробуждали в нем фантазии о давно минувших днях, когда чувства людей были молоды и чисты, не будучи прикрытыми листьями праздной морали. Рассказы о первозданной дикости неизменно увлекали его в чертоги воспоминаний о том, что уже минуло и так не хватало в лицемерной реальности, затянутой вуалью церковного словоблудия. Хенрик всегда чтил слово Божье, искренне не понимая, почему его не ценят те, кто призван нести его в народ. Почему вечные идеи обретают пустой смысл в устах призванных? Или они лишь званные?