Пока она готовила зелье, он не смел ее тревожить. Он все еще был сдержан в проявлении своих эмоций. Все из-за того, что Хенрик рос без любви, в нарочитой строгости и вынужденном послушании опостылевшим авторитетам тех, кто не принимал его таким, какой он есть.
Выполняя указания Тэи, пока она сгибала пальцы, вспоминая, что ей нужно купить, он смотрел на ее волосы, длинные, волнистые, как воды вечной реки, что несет призрачные чувства в переполняющееся сердце моря. Было трудно не касаться их, не гладить эти золотые кудри, не чувствовать их аромат.
Когда котел немного остыл, Тэа попросила Хенрика принести красивые зеленые колбочки. Он любил смотреть через них. Мир превращался в чудесный зеленый ковер, который волшебными оттенками струился у него перед глазами. Разлив еще теплое зелье, она закрыла колбочки пробками.
-Как я устала! – сказав это, она попыталась снять с себя платье. Но ей нужна была помощь, и она попросила Хенрика.
-Ты поможешь мне снять платье?
Хенрик оторопел. Увидя его смущение, она добавила:
-Ты просто развяжи тесемки сзади, а дальше я уж сама…
Он должен был помочь ей снять верхнее платье – роб, с небольшим шлейфом. Он стал с волнением развязывать шнурки платья, боясь повредить его, а оно было таким красивым. Нижнее платье – котт- состоящее из лифа, она уже снимала сама. Хенрик, как зачарованный, наблюдал за этим процессом.
Вдруг, он не выдержал, и стал ласкать ее. Хенрик прикасался губами к ее нежной коже, которая манила своей фарфоровой белизной. Ее силуэт был прекрасен, словно картина великого мастера, выточенная из живых линий чистого совершенства. Он впервые ощутил удовольствие от предвкушения обладания женщиной, не желая никуда торопиться, смакуя каждый миг, рассматривая ее, лаская ее белоснежную кожу нежно и страстно. Наконец, он мог слиться с ней в танце любви, не веря тому, что его фантазии, наконец, сбылись.
У Хенрика стал рано просыпаться интерес к женщинам. Он часто засматривался на красиво одетых дам, величаво ступавших своими разноцветными туфельками по лицам Инсбрука, утопавших в пыли и грязи. Но чтобы представить их голыми, ему нужна была недюжинная фантазия, которая, к счастью, была в избытке. Порой, он рассматривал крестьянок, приехавших в город и одетых не в многослойные платья, а в более скромные, но оттого чуть более откровенные наряды, позволявшие его глазам увидеть хотя бы силуэт. В деревне, он несколько раз подсматривал за женщинами, раздевающимися у себя дома, но когда один раз чуть не попался, решил больше не рисковать. Перед тем, как убежать, он успел разглядеть длинные волосы, опускающиеся на крупную женскую грудь и широкие бедра, а также обратил внимание на промежность. Он хотел понять, как все устроено у женщин, и почему-то эти мысли провоцировали приятные эмоции, совсем не те, которые вызывали чтение и письмо, казавшиеся на тот момент нудным времяпрепровождением.
Хенрик осознавал, что делает то, что противоречит писаниям, которым его учили бабушка с дедушкой и церковь, куда они ходили каждое воскресенье. Из всех историй, Хенрика впечатлил Суд Божий с Геенной огненной. Ему она казалась какой-то сумасшедшей силой огня, которая могла все исправить, выровнять и заглушить запретные страсти. А они кипели в его жилах, и с каждым годом он все больше и больше ощущал растущий вулкан желаний в своих венах.
Это лето было самым жарким в жизни Хенрика, потому что осветилось лучами страстной любви к Тэе, которая теперь заполнила все его сердце, проникнув в душу. Они часто гуляли по полю эдельвейса, держась за руки, а он слушал, как она рассказывает истории о древних временах, когда чувства людей были молоды и природа правила миром, подчиняя человека своей необузданной стихии.
Однажды, во время прогулки, когда они искали травы для зелий, Тэа прервала свой рассказ и, повернувшись лицом к Хенрику, дрожащим голосом спросила:
-Ты ведь не забудешь меня, Хенрик?
-Что?.. – опешил он – Почему я должен забыть тебя?
-Жизнь большая, в ней много соблазнов… Просто ответь мне… - ее большие выразительные глаза блестели от подступивших слез. Необычайная эмоциональность Тэи обескураживала. Вообще, настроение у нее могло поменяться в мгновение ока. Но этот вопрос был настолько неожиданным, что Хенрик не знал, что ответить.
Увидя ее требовательный взгляд, он прошептал ей:
- Как я могу забыть ту, которую люблю?! – его глаза были полны огнем искренней юношеской страсти, которая не оставляла сомнений в подлинности его чувств.