Уже открыла рот, чтобы встать на защиту Гэбриела, но слов в его поддержку не нашлось. Только наивное «он сказал иначе» вертелось на языке и было таким глупым, что не стала шокировать подругу своей тупостью. Гэбриел солгал? Я ни черта не понимала, но подруга казалась искренней в своём гневе, что уже опровергало убедительное мужское «все в моём клубе в курсе о наркотиках». Упс-с, уже не все.
- Я поговорю с Гэбриелом,- нашлась с ответом, за что заслужила горький смех:
- Звучит так, будто твои слова на него повлияют. Сомневаюсь, Ина, что он откажется от кормушки.
И я уже во многом сомневалась. Сомневалась в его желании проучить бармена, который чуть не подсыпал наркотики. Это была забота обо мне или гнев на парня, вздумавшего «хитрить» среди белого дня? Или это была злость на длинный язык бармена, проболтавшегося мне о каплях? Чё-ё-ё-рт, голова разболелась и опухла от потока вопросов, ответы на которые были мне неизвестны, а домысли противны.
До нижнего Ист-Сайда мы ехали в тишине, даже музыка не звучала в салоне, отчего стало откровенно дурно. Кэти была раздосадована, и моё настроение желало оставлять лучшего, поэтому мы довольно скомкано попрощались, и я поспешила скрываться в подъезде дома.
Не с первой попытки удалось вставить ключ в замочную скважину – пакеты мешали прицелиться, однако дверная ручка быстро пришла в движение без моей помощи. Родители дома, и этот факт порадовал хоровод моих мыслей, ютившихся вокруг мистера Нормана. Растянула губы в подобие улыбки, предвещая разговор с мамой, но вместо привычного приветствия и объятий меня встретило ошарашенное лицо.
Мама стояла в коридоре, прислонившись бедром к комоду, и внимательно оглядела меня с ног до головы. Нехорошее предчувствие сжало грудную клетку, заставляя в неуверенности закрыть за собой дверь:
- Ма-а-м, что с тобой?- выдавила из себя нервный смех и непонимающе захлопала глазами, когда она махнула рукой в сторону моей комнаты:
- Давина, курьер приходил и доставил эту огромную корзину.
Быстро сняла ботинки и, преодолев ничтожное расстояние в несколько шагов, ощутила, как лихорадочно запрыгало сердце.
- Ина, а-а, Ина, это же дорого.
Прошла в комнату и замерла в сантиметре от душистого букета из кустовых пионовидных роз нежно алого цвета. В плетёную корзину поместилось порядка ста роз, и я не была уверена, что их количество не превышало данного числа. В центре упругих бутонов нашла прямоугольную картонку, на которой чёрной гелиевой ручкой было выведено следующее содержание: «Прошлый букет ты забыла в моей машине. Несколько роз завяло, и было решено преподнести тебе новый букет. Довольно романтично, не правда ли? 😉 P.S. В коробочке украшение. Хочу видеть на тебе завтрашним вечером».
- Я не читала,- услышала голос матери, которая подкралась слишком незаметно, но я вовремя спрятала картонку в руках. – Сама скажи, кто дарит такие шикарные букеты?
Перечитала содержимое картонки, большим пальцем поглаживая выведенные слова, и после внимательно осмотрела букет. Что за коробочка? Нашла там же, где покоилась записка, и в неуверенности оглянулась на притихшую мать. Стоило открыть крышку, и мама охнула быстрее, чем я вообще успела разглядеть содержимое.
- Давина!- воскликнула она и схватилась за голову, будто увидела не безобидное колье, а атомную бомбу. Присмотрелась к коробочке, чтобы увидеть инициалы Cartier и почувствовать, как затряслись руки.
- Давина, что это, а?
- Cartier, мам,- простодушно ответила, дрожащим пальцем касаясь цепочки из белого золота с подвеской-кругом, обрамлённого сверкающими фианитами. Чёрт дери, кого я обманывала? Это же Cartier, какие фианиты? Даже мама не поверила, потому что у неё глаз-алмаз не только на изысканную выпечку, но и на дорогие украшения. Спутать бриллианты с фианитами вверх идиотизма даже для меня!
- Не трогай!- запоздало спохватилась мать, чуть ли не выхватывая из моих рук коробочку. – Вдруг порвёшь, мы же не расплатимся! Сегодня же вернёшь украшение!
Да я и сама понимала, что украшение – слишком, но никак не могла заверить мать в благосклонность намерений мужчины, потому что она неустанно причитала:
- Это же какие деньги, Давина! Господи, во что ты ввязалась?
- Успокойся!- попросила и закрыла коробочку, пальцами чувствуя её бархатное покрытие. – Это… Это подарок моего молодого человека. И да, он переборщил.
Глаза матери расширились, благо она не схватилась за сердце, однако рука заметно дёрнулась по направлению к нему: